Первое городское кладбище располагалось там, где сегодня находится Центральный парк и стадион «Спартак». На кладбище была построена и освящена Воскресенская церковь. Со временем его стали называть «Старым городским кладбищем», или «Центральным».
Погост изначально находился, как это и было положено, в значительном удалении не только от центра поселка, но и от его окраин. (Центральным тогда считалось место в устье реки Каменки, где сегодня располагается автовокзал). Однако быстрорастущий и стихийно развивающийся город очень скоро буквально обступил кладбище. Погост оказался в самом его центре, и бурная городская жизнь стала активно проникать и на место вечного покоя. Как свидетельствуют старожилы, кладбище вовсе не воспринималось горожанами местом сугубо печальным, которое следует посещать редко, по определенным дням.
— Удивительно, но кладбище, расположенное так близко от нашего дома, вовсе не казалось нам страшным, — вспоминает актриса Зоя Булгакова. — Напротив, оно давало возможность новых забав и приключений. Вернее, не оно, а огромный ров, окружавший его. Этот ров служил одновременно и оградой. Зимой в него свозили и сбрасывали снег со всей округи. Когда приходила весна, начиналось самое интересное — в образовавшемся потоке воды плыли корабли и кораблики, плоты и доски — мальчишки устраивали здесь целые флотилии. Когда наступало лето, во рву плавала и плескалась ребятня... Живая вода в центре города — то-то радость!
Город буквально «обжил» кладбище. Влюбленные назначали там свидания. Обыватели укрывались во время пожаров, поскольку березы, которых на погосте было предостаточно, возгорались не скоро. В темных кладбищенских уголках «конспирировались» революционеры...
Представителей разных конфессиональных групп хоронили в разных частях Старого кладбища. Самая большая территория была закреплена за православным кладбищем. Были также кладбища католическое, протестантское, иудейское (еврейское), магометанское и еще одно, которое в справочниках тех лет попало в категорию «и прочие». «Прочим» обозначалось холерное, или «заразное», кладбище. Холера, а также тиф, натуральная оспа и легочный туберкулез были для быстрорастущего и очень грязного городка настоящим бедствием. В Новониколаевске не было даже водопровода. Горожане пили воду из местных рек, что приводило к плачевным последствиям. В прессе то и дело сообщалось о новых вспышках холерной инфекции: в 1908-м, 1909-м, 1910-м... Летом 1910 года, когда в городе случилась настоящая эпидемия холеры, унесшая множество жизней, и было создано холерное кладбище. Городские власти тогда, оценив масштабы эпидемии, решились испросить у правительства ссуду на строительство водопроводной сети. В просьбе им, впрочем, было отказано, поскольку Новониколевск имел существенный долг государственной казне.
Хотя новониколаевцы и считали кладбище «местом совсем не страшным» и свыклись с его расположением, центральное местонахождение погоста вряд ли можно было считать нормальным. И уже с 1906 года власти начали бить тревогу и искать места для новых захоронений. После долгих дискуссий осенью 1908-го Старое кладбище было решено закрыть. Вплоть до 20-х годов, однако, у Воскресенской церкви сохранялся действующий погост, где хоронили усопших за деньги и только по специальному разрешению.
В 1911 году в городе открылись сразу два новых кладбища — Закаменское и Новое городское кладбище. О существовании Закаменского кладбища сегодня напоминает небольшая березовая рощица, находящаяся на пересечении улиц Воинской и Никитина в Октябрьском районе. А на месте Нового городского расположен парк «Березовая роща».
История кладбищ — история города
Истории новониколаевцев, погребенных на первых кладбищах, проливают свет на многие малоизвестные страницы городской истории. Метрические книги — это своего рода свидетельства о социальном составе города, его санитарном состоянии, уровне его медицины, криминогености обстановки на его улицах и так далее.
Неудивительно, что среди первых похороненных на нашей земле было множество людей крестьянского сословия. Именно крестьяне соседних деревень составляли значительный процент строителей железной дороги и моста, с которого начинался наш город. Покоились здесь и останки мещан. Имелись также редкие захоронения представителей купечества, дворянства и духовенства. Долгожителей в городе были единицы. По подсчетам историка Зверева, средняя продолжительность жизни в Сибири на рубеже веков составляла 33—35 лет. Уровень медицинского обслуживания Новониколаевска, как и других сибирских городов, был крайне невысоким. Часто больные люди не имели возможности обратиться к врачу и гибли из-за пустяковых недугов. Детская смертность тоже была крайне высока. Младенцы умирали практически во всех семьях. В Томске, согласно статистике, в 1910 году она составляла 31,2% от общей смертности.
В криминогенном отношении город тоже нельзя было назвать благополучным. Разношерстный люд, прибывший на строительство железной дороги, благонравием не отличался. Как писал автор первой истории Новониколаевска Николай Литвинов, в начальную пору существования поселка здесь сильно распространились карточные игры и пьянство, а потому грабежи и убийства, с которыми малочисленная полиция тех лет не могла справиться, «не заставили себя долго ждать». Судя по записям в метрических книгах, многие селяне действительно пали от рук убийц. Гибли люди и от несчастных случаев — сказывалась близость великой сибирской реки, из которой то и дело вылавливали утопленников. Жизни новониколаевцев уносили и пожары, которые в деревянном городе, случалось, охватывали целые кварталы. Как и во все времена, некоторые горожане сами накладывали на себя руки...
Все катаклизмы и катастрофы, происходившие в стране, так или иначе отражались на облике наших кладбищ, несмотря на удаленность города от центров Российской империи. В период Первой мировой войны на Новом кладбище стали все чаще появляться могилы солдат и офицеров, умерших в лазаретах Новониколаевска, а также захоронения военнопленных.
В 20-е годы город стал свидетелем страшных перипетий братоубийственной войны. Новониколаевск несколько раз становился то белым, то красным. Убитых с той и другой стороны не успевали хоронить. Кроме того, население буквально выкашивал тиф. Со 100 тысяч человек в 1919 году оно сократилось до 67 тысяч в 1921-м. Масштабы бедствия были столь велики, что зимой 1920 года в городе начала работать Чрезвычайная комиссия по борьбе с тифом (Чека-тиф). Сохранившиеся отчеты комиссии рисуют ужасающую картину жизни города тех лет, когда человеческая жизнь была обесценена до предела. И речь шла не о погребении людей и похоронных обрядах, а о «ликвидации трупов».
Печальные отметки на карте города оставила и Великая Отечественная война. На кладбищах хоронили солдат и офицеров, умерших в эвакогоспиталях Новосибирска. Специальные места захоронений были созданы для военнопленных. Последний покой в нашем городе нашли и некоторые именитые люди, прибывшие сюда в эвакуацию вместе с промышленными предприятиями, научными институтами и творческими коллективами (воинским кладбищам, а также нетрадиционным, обособленным захоронениям посвящены отдельные главы очерка Марии Корсаковой)...
)
