Заключенные в Первую мировую войну
9 ноября 2018 г. 13:32

Ад Сибири

В 1914 году начинается Первая мировая война. Сотни тысяч пленных попали в руки армий в первые несколько недель. Вы полностью захвачены массами; Вряд ли кто-то может позволить себе гуманное обращение, как это предписано Гаагскими правилами ведения сухопутной войны. Вместо этого многие из них попадают в лагеря для военнопленных и бродят в ужасных условиях.
Когда Эльза Брандстрем присоединилась к Красному Кресту в 1915 году, чтобы заботиться о военнопленных в России, ответственные власти были более чем перегружены. На самом деле русские неплохо относятся к своим пленным, пока их масса небольшая. Некоторых даже развлекают , офицеры и генералы вместе курят.
Но в разгар Первой мировой войны, когда в плен попадают сотни тысяч солдат, система рушится. Поставки для заключенных больше не могут быть гарантированы. В Гаагских правилах ведения сухопутной войны говорится, что с военнопленными следует обращаться как с их собственными войсками, но масса заключенных делает это практически невозможным.

Всего не хватает

Так бывает, что заключенных часто не только грабят, но и избивают, а затем помещают в полностью переполненные лагеря для военнопленных, состояние которых катастрофическое. Лагеря частично состоят из простых деревянных хижин, частично из земляных бараков. Не хватает кроватей, одеял и приличной одежды. Некоторым солдатам приходилось бродить по сибирской зиме в летней форме, другие даже в пижамах. Заключенные страдают от холода и сырости, многие умирают от таких болезней, как тиф или диарея.

Долгий путь до лагеря

Даже поездка в лагеря - это тяжелое испытание для военнопленных, многие из которых не выживают. После захвата солдатам сначала нужно сдать оружие и документы. Затем они собираются в походные колонны и должны идти к следующей станции. Тех, кто не может угнаться, подтолкнут кнутом вперед.

«Раненых и легко раненых людей, чьи раны не помешали им идти, собирали. Затем марш в Россию начался под сильной охраной, и часто приходилось преодолевать 20-30 км в день в течение нескольких недель, прежде чем стала возможна транспортировка по железной дороге. . "
    Эльза Брандстрем: «Среди военнопленных в России и Сибири - 1914-1920 гг.

Путешествие в поезде тоже нелегкое. Пленных часто на несколько недель вывозят в глубь России в вагонах для скота на деревянных платформах. Паразиты и отсутствие сантехники превращают поездку в тяжелое испытание. Еды в дороге вряд ли хватит. Во время этих поездок вспыхивают первые эпидемии - в основном тиф. Тем, кто прибывает в пункт назначения, обычно остается несколько километров пешком до лагеря.

В октябре 1915 года Эльза Брандстрем впервые отправилась в Сибирь на поезде. В Ново-Николаевске она знакомит коменданта лагеря с Гаагскими правилами ведения сухопутных войск. Условия в лагере даже близко не соответствуют порядку. Брандстрем оказала давление на командира и добилась решительных улучшений. Больных отделяют от здоровых, благодаря многочисленным пожертвованиям она обеспечивает заключенных теплой одеждой. В Красноярском лагере ей даже удалось снизить смертность с 80 до 18 процентов. За свою работу она получила прозвище «Ангел Сибири».

Гаагские правила ведения сухопутной войны
Приказ был издан в 1907 году и содержит положения по различным направлениям войны. Важная часть посвящена обращению с военнопленными.
Согласно статье 4, с военнопленными следует обращаться гуманно и обращаться как с их собственными войсками в отношении еды, одежды и т. д.
Из-за массы военнопленных во время Первой мировой войны стороны не могли гарантировать соблюдение порядка.

Воспоминания Эльзы Брандстрём
«Среди военнопленных в России и Сибири 1914-1920 гг.», Koehler & Amelang, Leipzig, 1927.

Ново-Николаевск

Зимой 1914/15 года в лагере для военнопленных Ново-Николаевск в Западной Сибири царила тяжелая эпидемия тифа. Все, что было доступно для больных, - это так называемая «больница», в которой было 130 коек с гнилыми соломенными мешками и около 100 одеял. Зато не было белья, лекарств и инструментов, даже мыла и щеток для врачей.
В двух земляных бараках лагеря, которые заключенные назвали "кладбищенские бараки" (прим. можно перевести «казармами на погосте»), 2300 военнопленных, больные и здоровые лежали так близко друг к другу, что приходилось перешагивать через тела в коридорах. Вода капала с сосулек на потолке, так что кровати всегда были влажными. Многие пациенты с сильной лихорадкой получали помощь только от нескольких товарищей, чей труд неуклонно увеличивался с ежедневным ростом числа болезней. Еду ставили рядом с больными; те, у кого еще были силы, ели, остальные голодали. Проходили дни, когда не было ни капли воды. Тяжелобольные вылезли из последних сил, чтобы утолить жгучую жажду снегом; казаки избили их или загнали обратно в казармы. Пока таял снег, можно было увидеть, как больные и здоровые жадно пили воду, желтую от человеческих экскрементов из туалетов. - Всего 70 человек осталось живым из кладбищенского барака, в котором когда-то находились 1100 человек. Смертность в лагере росла и росла, в апреле 1915 г. ежедневно умирали от 70 до 85 человек.
По приказу русского бригадного врача 1500 больных военнопленных были переведены в каменный барак, где они продолжали лежать без соломы на нарах или на цементном полу, более половины из них погибли. Из 8600 военнопленных, размещенных в лагере зимой, около 4500 умерли. Все врачи и медсестры заболели тифом, 33% из них умерли.
Мертвых складывали в кучу и оставляли лежать там до тех пор, пока не накопилось большое количество, которое затем было унесено русскими солдатами. Они запихивали трупы в ящики и, чтобы облегчить себе работу, помогали прикладом винтовок или кололи сапогами. В той же повозке, в которой трупы везли к братской могиле, мясо для военнопленных привозили на кухню.
Все жалобы заключенных к главврачу России были безуспешными и наказывались арестом.
Только когда Принца Ольденбургского, главы русских медицинских служб, ожидали для проверки в начале мая, две казармы были быстро очищены, чтобы устроить госпиталь, и русское командование начало лихорадочную работу. Больным, которым до этого приходилось лежать на полу, давали койки. Принц Ольденбург не приехал, но другой русский генерал осмотрел лагерь и объяснил коменданту: «Я прошел через несколько войн и многое видел, но никогда не видел такого беспорядка. Если приказ не будет немедленно приведен в действие, я предам вас перед военным трибуналом ".
Когда в июне 1915 года должен был прибыть представитель американского посольства, все кровати были вынуты и заменены на кровати с соломенными мешками. Паёк, рассчитанный на 20 человек, был выдан как норма на 10 человек - и все же этот делегат уехал, не получив удовлетворительного впечатления от осмотра.

Novo Nikolajewsk

Im Kriegsgefangenenlager Novo Nikolajewsk in Westsibirien herrschte im Winter 1914/15 eine schwere Flecktyphus-Epidemie. Alles, was für die Kranken zur Verfügung stand, war ein sogenanntes „Krankenhaus“, das 130 Pritschen mit vermoderten Strohsäcken und etwa 100 Decken enthielt. Dagegen gab es keine Wäsche, keine Medikamente und Instrumente, nicht einmal Seife und Bürsten für die Ärzte.
In zwei Erdbaracken des Lagers, die die Gefangenen „Kirchhofs- baracken“ nannten, lagen 2300 Kriegsgefangene, Kranke und Gesunde so dicht durcheinander, daß man in den Gängen über die Körper steigen mußte. Von den Eiszapfen an der Decke tropfte das Wasser, so daß die Pritschen immer naß waren. Die vielen hoch fiebernden Kranken erhielten nur Hilfe von einigen Kameraden, deren Arbeit bei der täglich wachsenden Zahl der Erkrankungen dauernd zunahm. Das Essen wurde neben die Kranken gestellt; wer noch Kraft hatte, aß, die anderen hungerten. Tage vergingen, an denen es nicht einen Tropfen Wasser gab. Schwerkranke schleppten sich mit letzter Kraft hinaus, um ihren brennenden Durst mit Schnee zu löschen; die Kosaken schlugen sie oder trieben sie in die Baracken zurück. Während der Schneeschmelze sah man Kranke und Gesunde gierig das Wasser trinken, das gelb von Menschenkot von den Latrinen herfloß. — Nur 70 Mann verließen lebend eine der Kirchhofsbaracken, in der einmal 1100 gewesen waren. Die Sterblichkeit im Lager stieg und stieg, im April 1915 starben täglich 70 bis 85 Mann.
Auf Befehl eines russischen Brigadearztes wurden 1500 kranke Kriegsgefangene in eine Steinbaracke überführt, wo sie weiter ohne Stroh auf den Pritschen oder auf dem Zementboden liegen mußten und mehr als die Hälfte von ihnen zugrunde ging. Von den 8600 Kriegs¬gefangenen, die während des Winters im Lager untergebracht waren, starben etwa 4500. Alle gefangenen Ärzte und Pfleger erkrankten an Flecktyphus, und von ihnen starben 33%.
Die Toten wurden auf gestapelt und blieben liegen, bis sich eine größere Anzahl angesammelt hatte, die dann von russischen Soldaten geholt wurde. Sie drückten die Leichen in Kisten hinein, und um sich die Arbeit zu erleichtern, halfen sie mit dem Gewehrkolben nach oder stießen mit den Stiefeln zu. Derselbe Wagen, der die Leichen zum Massengrab führte, holte das Fleisch für die Küche der Kriegsgefangenen.
Alle Beschwerden der gefangenen Ärzte bei dem russischen Chefarzt blieben erfolglos und wurden mit Arrest bestraft.
Erst als Anfang Mai Prinz Oldenburg, der Chef des russischen Sanitätswesens, zur Inspektion erwartet wurde, räumte man schleunigst zwei Baracken, um ein Krankenhaus einzurichten, und das russische Kommando begann mit einer fieberhaften Arbeit. Die Kranken, welche bis dahin auf dem Fußboden liegen mußten, erhielten Pritschen. Prinz Oldenburg kam zwar nicht, aber ein anderer russischer General besichtigte das Lager und erklärte dem Kommandanten; „Ich habe mehrere Kriege mitgemacht und recht viel gesehen, aber eine solche Schweinerei wie hier habe ich noch nicht erlebt. Wenn hier nicht sofort Ordnung geschaffen wird, werde ich Sie vor ein Kriegsgericht stellen.“
Als im Juni 1915 der Besuch eines Delegaten der amerikanischen Botschaft bevorstand, wurden alle Pritschen herausgenommen und durch Bettstellen mit Strohsäcken ersetzt. Die für 20 Mann bestimmte Ration wurde als Norm für 10 Mann ausgegeben, — und doch reiste dieser Delegat ab, ohne einen befriedigenden Eindruck durch die Besichtigung gewonnen zu haben.

Theatre at the POW in Novonikolayevsk: the auditorium (1918)
8.2 x 13.4 cm
Photo on paper
FS_PSE68298
Theatre Museum, Vienna

This photo shows the POW camp theatre in Novonikolayevsk (today: Novosibirsk). It was established in 1918 by the Austrian actor Julius Karsten. He had served during World War I in the Austrian-Hungarian army. In September 1914 he was wounded at Rawa Ruska, taken prisoner and deported to Siberia. On the backside there is an explanation on a quite common praxis to create a theatre in a POW camp by converting an already existing but not so important building into a theatre:
“German POW camp theatre in Novonikolayevsk in Sibiria, on the banks of the River Ob, north west of Tomsk / in most laborious work made from a former Russian stable.”

Театр при военнопленных в Новониколаевске: зрительный зал (1918)

На этом фото театр лагеря для военнопленных в Новониколаевске (сегодня: Новосибирск). Он был основан в 1918 году австрийским актером Юлиусом Карстеном. Он служил во время Первой мировой войны в австро-венгерской армии. В сентябре 1914 года он был ранен на Раве Руска, попал в плен и выслан в Сибирь. На обратной стороне есть объяснение довольно распространенной практики создания театра в лагере для военнопленных путем преобразования уже существующего, но не столь важного здания в театр:
«Немецкий лагерный театр для военнопленных в Новониколаевске в Сибири, на берегу реки Обь, к северо-западу от Томска / в самой кропотливой работе, сделанной из бывшей русской конюшни».

Theatre at the POW camp in Novonikolayevsk: stage with decoration (1918)
7.1 x 11.2 cm
Photo on paper
FS_PSE68284
Theatre Museum, Vienna

The POW camp theatre in Novonikolayevsk (today: Novosibirsk) was established in 1918 by the Austrian actor Julius Karsten. He had served during World War I in the Austrian-Hungarian army. In September 1914 he was wounded at Rawa Ruska, taken prisoner and deported to Siberia. The resources for theatre production in the POW camps were always quite small and mostly improvised. In some camps they reached with the allowance of the camp commander a quite professional standard, e.g. with a building especially dedicated to theatre and an own orchestra. The camp theatre productions improved the situation of the prisoners in various ways. They offered distraction from the exhausting life in the war camps. The camp authorities welcomed the cultural efforts and visitors were invited to see the performances. With the entrance fees the prisoners could afford to buy additionally necessary things for their living.

Театр лагеря для военнопленных в Новониколаевске: сцена с убранством (1918 г.)

Театр лагеря для военнопленных в Новониколаевске (ныне Новосибирск) был основан в 1918 году австрийским актером Юлиусом Карстеном. Он служил во время Первой мировой войны в австро-венгерской армии. В сентябре 1914 года он был ранен на Раве Руска, попал в плен и выслан в Сибирь. Ресурсы для театральной постановки в лагерях для военнопленных всегда были небольшими и в основном импровизированными. В некоторых лагерях с разрешения командира лагеря они достигли вполне профессионального уровня, например со зданием, специально предназначенным для театра и собственного оркестра. Постановления лагерного театра разными способами улучшили положение заключенных. Они предлагали отвлечься от изнурительной жизни в военных лагерях. Руководство лагеря приветствовало культурные мероприятия, и посетители были приглашены на представления. За входные билеты заключенные могли позволить себе покупать дополнительно необходимые для жизни вещи.

Theatre at the POW camp in Novonikolayevsk: Members of the theatre orchestra (1918)
7.7 x 11.4 cm
Photo on paper
FS_PSE68290
Theatre Museum, Vienna

Театр в лагере для военнопленных в Новониколаевске: Участники театрального оркестра (1918)

Theatre at the POW camp in Novonikolayevsk: Austrian theatre division (1918)
7.8 x 11 cm
Photo on paper
FS_PSE68287
Theatre Museum, Vienna

Театр в лагере для военнопленных в Новониколаевске: австрийский театральный дивизион (1918)

Прощание с нашими погибшими Товарищами.
Ново-Николаевск 1918

Что касается боя в военном городке, то там всё оказалось, по всей видимости, гораздо сложнее. Воинов-интернационалистов (венгров-мадьяр главным образом) не удалось уже застать врасплох, так что противостояние здесь продолжалось в течение нескольких часов, в результате которого небольшая часть красногвардейцев была или убита, или взята в плен, и лишь десяти венграм во главе с Семёном Гершевичем, точно известно, что удалось каким-то образом вырваться из окружения. Они покинули Новониколаевск пешим порядком и направились на юг, в сторону Барнаула. На основании растиражированных во многих исследованиях данных бывшего коммунистического партийного архива Новосибирской области, а также опираясь на обнаруженные нами материалы газеты «Русская речь» (Новониколаевск, № 129 от 18 марта 1919 г.), можно констатировать, что в бою за военный городок погиб ещё один чех и двое получили ранения. О том, что в сражении за Новониколаевск отдали жизни именно два легионера, пишет в своих воспоминаниях и генерал Гайда, он даже называет имена этих чехов: Август Плачи и Фердинанд Шмилауэр.

Помимо Старого, Нового, Закаменского и Магометанского кладбищ метрические книги и книги записей актов  гражданских  состояний,  относящиеся  к  началу 1920-х гг., фиксируют названия кладбищ, которые трудно идентифицировать. В их числе Гарнизонное, Дальнее и Братское. Возможно, под «Гарнизонным» подразумевается участок, отведенный под воинские захоронения на  Закаменском  или  Новом  городском  кладбище.  Вероятно и то, что на территории военного городка в условиях тифозного мора возникло еще одно отдельное кладбище.  Под  Братским  кладбищем  может  подразумеваться  участок,  отведенный  под  братские  могилы. Что такое «Дальнее» кладбище, ответить вообще очень сложно. Возможно, подразумевается Старое кладбище. Упоминается в документах и «Солдатское» кладбище. Возможно, это то же самое, что и Гарнизонное кладбище, а может быть, речь идет о воинских кварталах на одном из кладбищ Новониколаевска.  Стоит уточнить и то, что Новое городское кладбище в эти годы иногда именовали  «Ипподромское»  (по  названию  района  его расположения), а иногда – «Центральное». В 1930-е гг. появилось еще одно название – «Молоковское» (от прилегавшей к кладбищу улицы Молоковской, названной в честь героя Советского Союза летчика В.С. Молокова, посетившего Новосибирск в 1935 г. [24]). Между улицами Вагановской и Ломоносова сохранялось и увеличившееся Магометанское кладбище, территория которого доходила до Вагановского разлива (оврага).

Книжка отчёта тут:  https://disk.yandex.ru/i/9obZaThmyYOSOQ
Rapport de MM. F. Thormeyer Et DR F. Ferrière Sur Leur Visite Aux Camps de Prisonniers en Russie
Отчет ММ. Ф. Тормейер и доктор Ф. Ферриер во время посещения лагерей для заключенных в России

16. Новониколаевск.

8-10 января 1916 г.

Городу Новониколаевску едва исполнилось 20 лет. Его расположение в точке, где Транссибирская линия пересекает реку Обь и отделяет ответвление от богатых регионов Алтая, обеспечивает ему блестящее коммерческое будущее.
Что касается военнопленных, то Новониколаевск разделен на две части, разделенные ущельем небольшой речки Каменки. На западном берегу бараки и заключенные находятся в ведении коменданта места. Восточнее Каменки в военном городке находятся казармы, которыми командует полковник 17-го Сибирского стрелкового батальона.
Сначала мы посетили так называемые кладбищенские бараки, расположенные немного за городом, и городские рыночные площади. Это длинные и обширные кирпичные постройки, прочно построенные и предназначенные для ратуши.
Эти здания, недавно построенные муниципалитетом, еще не были заняты торговцами и были реквизированы военными властями. С учетом их первого назначения, комнаты высокие, не влажные. Там установлено четыре этажа нар, что заведомо преувеличено и антисанитарно. Это приводит к болезненной скученности. На двух верхних этажах такие низкие потолки, что мужчины не могут стоять на нём. К нему ведут простые лестницы. Подметать и чистить нары, наложенные таким образом, очень сложно. Комната № 1, в которой могут разместиться 200 человек, вмещает 300 человек. Остальные комнаты немного менее многолюдны. Вентиляция везде очень плохая. Раковины устанавливаются в отдельном неотапливаемом помещении.
После посещения казарм мы передаем впечатление, что их можно было использовать более гигиенично и удобно, избегая переполненности заключенных.
Есть постройка для бани, но ее недостаточно. Очередь каждого мужчины возвращается слишком редко. Баня также служит прачечной, но не соответствует количеству заключенных. Туалеты в плохом состоянии.
У заключенных есть достаточно места вокруг бараков, чтобы передвигаться.
Кухни устанавливаются в цокольных этажах холлов. Они большие, но темные. Большая трапезная остается неиспользованной из-за отсутствия отопления.
Еда соответствует общему правилу. Дают мясо пять раз в неделю. Каждый вечер заключенным раздают суп и кашу.
Столовая, хорошо оборудованная, укомплектована заключенными. Ежедневная в ней продажа 150-250 руб. В среднем в день продается 80 фунтов колбасы и 80 фунтов табака.
Заключенные в целом хорошо одеты. Многие получили от шведских посланников одеяла, ботинки или пальто.
Большое количество заключенных работают на вокзале или у частных лиц в городе. Линейная администрация платит 25 копеек в день и обеспечивает питание. В частных домах заключенные получают от 3 до 5 рублей в месяц. Им регулярно выплачивают зарплату. Есть удержание 20%. Лагерные и дорожные работы не оплачиваются.
Мужчинам дают чай, но, говорят, не регулярно.
За пределами корпусов есть две специально построенные и удовлетворительные казармы.
К северу от города мы также посетили еще одну группу недавно построенных бараков. В этих бараках, рассчитанных на 800 человек каждый, тогда было всего 600. Они большие, достаточно высокие, но недостаточно отапливаемые, хотя в них есть двенадцать печей. Часть одной из казарм отведена для солдат российской гвардии, которые там спят на нарах, без циновок и одеял.
Кухни очень подходящие.
Наше мнение еще раз подтверждается, что благоустройство временного помещения никогда не дает таких благоприятных результатов, как специальное строительство бараков.
Хотя наша миссия не касалась гражданских интернированных, мы посетили определенное количество этих несчастных в Новониколаевске, размещенных в залах в отдельных камерах. Их было 164. Они получали такую же еду, что и заключенные. Больше всего им не хватает белья и одежды. Многие из них старые и слабые. Те, кто знаком с профессиями, легко находят работу в городе и даже получают 2 или 3 рубля в неделю. Собранная нами во время поездки информация о положении гражданских интернированных не является абсолютно достоверной, но, тем не менее, позволяет считать эту ситуацию очень болезненной.
Мы слышали много жалоб на переписку в Новониколаевске.
В Новониколаевске есть католический храм, который обслуживает польский священник. Заключенные могут ходить туда каждое воскресенье под конвоем.
Мы также посетили темницу, где 18 сокамерников отбывали сроки от 8 до 20 суток за неподчинение, отказ от работы, ссоры, кражи и т. д. Власти жалуются на апатию и лень большого количества заключенных. Подпольная продажа была  слишком широко распространенной.

На довольно высоком плато, восточнее реки Каменки, находится Военный Городок. Фактически, это настоящий город, занимающий очень большую территорию и содержащий казармы 17-го Сибирского стрелкового батальона и казармы военнопленных.

Немецкая армия: 2643 солдата. Из них 77 находятся на лечении, а 29 дежурят в больницах.
Австро-венгерская армия:

Австрийцы: 2204 солдата.
Венгры: 2539
Славяне: 32
Евреи: 292
Боснийцы: 106
Турки: 20
Всего 7836 солдат.

Также есть 24 врача, а именно:
Австрийцы: 13
Немцы: 4
Славяне: 1
Евреи: 6

Бараки имеют длину около 45 метров, 10 или 12 метров в ширину и 6-7 метров в высоту. Они хорошо построены, каждый из них оборудован 12 печами и 8 или 10 воздуховодами. Объёма воздуха более чем достаточно. Земля сухая, влажности нет. Окна большие. Крыша обшита панелями, покрыта слоем опилок и рубероида. Раковины прикреплены к корзинам, хорошо установлены и остаются открытыми до 11 часов утра. Туалеты в хорошем состоянии.
Бараки рассчитаны на 500 человек, но это число еще не достигнуто. Заключенные распределяются по национальностям. Бараки чистые и аккуратные.
Мужчины хорошо выглядят, обычно хорошо одеты и обуты, и не выглядят подавленными. Как и везде, мы долго и свободно разговариваем с заключенными. Их жалобы не касаются режима. Некоторые унтер-офицеры жалуются, что они подчиняются тому же режиму, что и рядовые солдаты, и что они не размещаются отдельно. Это требование юридически необоснованно. Многие остались довольны раздачей подарков от немецких и австрийских сестер милосердия, а также одеял. По словам заключенных, корреспонденция приходит довольно регулярно, но медленно. Заключенные много пишут. В столовой продаются почтовые карточки по цене 2 копейки.
Большое количество заключенных в сезон работало либо среди крестьян, либо в различных администрациях. Они говорят, что мирное население к ним относилось очень хорошо. Их заработок часто достигал 70 копеек в день. С другой стороны, оплата не всегда производилась регулярно.
Хлебопекарня действительно является образцом как объекта, так и организации. Чистота идеальная. Бригады пекарей работают пять часов подряд. Работа не прекращается ни днем, ни ночью. Хлеб отличного качества.
Кухни также хорошо оборудованы и содержатся в хорошем состоянии. Меню такое же, как и везде. Заключенным дают чай и сахар, что является реальной пользой, которую ценят.
Столовая просторная и чистая, укомплектована заключенными. Обычный рецепт - 250 рублей в сутки. Здесь продается 500 пачек табака по 100 грамм (из расчета 7 копеек за пачку) и более 3000 сигарет. Есть белый хлеб, шоколад, сосиски, кофе, печенье, масло и другие продукты.
Санитарное состояние лагеря с января по май 1915 года было крайне плохим из-за сильнейшей эпидемии экзантематозного тифа. Более половины персонала лагеря были заражены; смертность составила около 35 %; было зарегистрировано более 3,000 смертей.
Благодаря решительным мерам состояние здоровья значительно улучшилось и в настоящее время является очень удовлетворительным.
Лазарет лагеря, построенный два месяца назад, представляет собой хорошо построенное здание, большее и более высокое, чем бараки. Пациенты размещаются там на двух этажах эстакад, но с учетом высоты комнат объёма воздуха вполне достаточно. Хорошее освещение и хорошая температура. Санузел с двумя ваннами.
В лазарете, занимающемся неэпидемическими заболеваниями, 200 пациентов (туберкулез, пневмония, бронхит, нефрит, ревматизм и т. Д.). Услугу оказывают русский врач, три врача и шесть австрийских студентов-медиков. 31 медсестра славянской расы. Белье меняли каждые три недели. В военно-эвакуационный госпиталь № 148 направляются инфекционные заболевания. Около 80 больных заключенных: оспа 15, сыпной тиф 10, брюшной тиф 20, дизентерии, 3 лица и др.
Хирургические пациенты отправлены в городскую эвакуационную больницу № 146. Районная больница принимает больных заключенных из городского лагеря; там работают два врача. Словом, санитарные условия сейчас хорошие, врачи жалуются только на недостаточность лекарств.