Борис Фердинандович Матэри не думал о славе, жил интересно, увлеченно, честно. Вместе с огромным трудом пришли к нему признание и почет - у жизни свои законы. А трудовая его жизнь начиналась обычно. Он родился в семье железнодорожного служащего в Новороссийске, но большую часть детства и юности провел в Тамбове. Там он успешно закончил реальное училище и в 1920 году поступил на гидротехническое отделение строительного техникума.
Получив в семье хорошее воспитание, развитое чувство ответственности за поступки и честное отношение к труду, он в 1923 году с отличием окончил техникум и по решению квалификационной комиссии получил ходатайство в Наркомат о выдаче ему путевки в строительный ВУЗ. Осенью того же года он был зачислен на первый курс Московского института гражданских инженеров, который в 1924 г был переименован в строительный факультет Московского высшего технического училища им. Баумана.
Страна еще не оправилась после Гражданской войны и не ликвидировала разруху во всех отраслях хозяйства, и поэтому первые годы учёбы были тяжеловатыми. Студенты по 20-30 человек жили в малоблагоустроенном общежитии у Петровских ворот. На лекции в плохо отапливаемые аудитории как студенты, так и преподаватели являлись в теплых пальто. Многие студенты МВТУ тех лет долго вспоминали, как курс железобетона им вдохновенно читал знаменитый Лолейт, как маленький француз-профессор метался по кафедре в длинной шубе, увлекая их в мир науки. Больше всего он желал, чтобы его студенты в будущем стали творцами. Сам ученый сделал огромный вклад в распространение железобетона в России, а разработанные им в 30-е годы положения новой теории расчета изгибаемых и центрально-сжатых железобетонных элементов по разрушающим нагрузкам снискали ему международную известность.
Тяжелыми были у студентов и бытовые условия. Вместо стипендии им раз в месяц выдавался паек, состоящий из селедки, подсолнечного масла, муки и сахара, а студенческих столовых тогда еще не было. Успевающим студентам дополнительно к пайкам выдавали талоны в закусочные, которые в Москве с помощью общественности организовал папа Римский. Это были необычные пункты питания - в них выдавалась только тарелка молочной лапши либо рисовой каши и стакан какао. Студенты, испытывая нужду, подрабатывали на разгрузке барж на Москве-реке или трудились на железнодорожных вокзалах. Студенты МВТУ жили дружно и весело. Они посещали публичные лекции известных ученых Москвы, знакомились с музеями и различными выставками. Особенно запомнились будущему инженеру Б. Матэри открытые диспуты на религиозные темы между А.В. Луначарским и митрополитов Введенским.
Экономическое положение студентов быстро улучшалось. Уже в 1925 году при училище открылась столовая, и всем успевающим студентам назначили стипендию. Сытный обед стоил 15 копеек, разрешалось с неограниченным количеством хлеба напиться чая. В общежитиях также был наведен должный порядок. Согласно новому правилу расселения, в комнатах стало проживать не более 4 человек.
Гордостью студентов МВТУ им. Баумана были широко известные профессора: доктора технических наук Лолейт, Стрелецкий, Вешков, Келдыш, Филоненко-Бородич, Реформатский и многие другие. Практические занятия в группах вели тогда еще ассистенты, но ставшие впоследствии выдающимися учеными, Рабинович, Гвоздев и другие.
Московское высшее техническое училище имени Баумана уже в то время считалось одним из ведущих вузов страны, и хорошей традицией здесь были лекции перед обширной аудиторией членов правительства, ученых. Большую роль в формировании культурных, технических и политических устоев у студентов МВТУ сыграли яркие выступления А.В. Луначарского по вопросам литературы и искусства, академика А.Ф. Иоффе по ядерной физике и ее будущем и других.
В конце 1929 года Б. Матэри получил задание на разработку дипломного проекта на тему: «Железобетонный ангар для гидросамолетов с покрытием из монолитных тонкостенных железобетонных оболочек». Начался интересный и трудный процесс творчества. Отечественной литературы по этой теме практически еще не было. В основном такие сведения были лишь во французской научной литературе, а поэтому ему пришлось изучать не только техническую информацию, но и ключ к ней – французский язык. Большую помощь в решении поставленной задачи оказал ему руководитель дипломного проекта, доктор технических наук В.М. Келдыш (отец академика М.В. Келдыша) - опытный педагог и утонченный интеллигент.
После окончания высшего технического училища, когда Матэри пришел поблагодарить своего наставника, профессор не только высказал удовлетворение работой своего способного ученика, но и предложил ему потрудиться в проектной столичной конторе «Гипрострой». Он передал через Матэри рекомендательное письмо доктору технических наук П.Л. Пастернаку, который руководил тогда этой фирмой. О профессоре П.Л. Пастернаке Матэри не только много слышал лестного, но и однажды, в 1928 году, встречался с ним (после его возвращения из-за границы) на заседании ГЭК при защите дипломных проектов, когда тот, сияющий, счастливый и самоуверенный, «делал погоду» в оценке знаний за дипломные проекты выпускников МВТУ.
Длительная поездка в Швейцарию была удачной для молодого ученого. Там Пастернак окончил высшее учебное заведение, написал ряд научных трудов по теории расчетов железобетонных конструкций и защитил диссертацию. Принимая участие в работе Государственной комиссии, он был очень оживлен, задавал много вопросов, резко критиковал слабые решения и ошибки в студенческих проектах. Матэри потом вспоминал: «Первое мое впечатление о Пастернаке как о специалисте было двойственным: с одной стороны, чувствовалось, что это большой специалист, с другой – смущали его грубость и невыдержанность. Эти качества подтвердились в дальнейшем, когда я  познакомился с ним поближе». Вчерашний выпускник МВТУ, Б. Матэри с письмом от профессора В.М. Келдыша стоял перед П.Л. Пастернаком в его огромном гипростроевском кабинете.
«Работники мне нужны, - сказал ему Пастернак, - но вас я не знаю. Могу принять на должность младшего инженера с месячным испытательным сроком. Согласны - выходите завтра на работу».
Проектная фирма «Гипрострой» была одной из передовых проектных организаций в Москве. В ней выполнялись разнообразные проекты гражданских и промышленных зданий. П.Л. Пастернак для инженерно-технических работников своей организации регулярно читал лекции по строительной механике, используя в основном свои работы. Он заметил уважительное отношение к нему молодого инженера, который охотно посещал эти занятия и старательно конспектировал каждое его слово. Во время работы их беседы стали выходить за рамки текущих вопросов.
Вскоре Пастернак предложил Матэри участвовать вместе с ним в научной разработке ряда технических тем, читать лекции по железобетонным конструкциям в различных проектных организациях, а затем по совместительству осуществлять руководство по дипломному проектированию на кафедре железобетонных конструкций в МИСИ им. В.В. Куйбышева. Шло время…
После завершения проектов ряда объектов Магнитогорского металлургического комбината за Матэри закрепилась репутация ищущего, грамотного инженера, а потому ему было предложено самостоятельно разобрать индивидуальные конструкции сценической коробки Московского Театра Красной Армии. И эта работа была выполнена успешно.
Доверие крупного ученого придавало ему силы и уверенность в себе. Он все свободное время проводил за книгами, готовясь к большой работе.
В начале тридцатых годов на общесоюзной арене появился вопрос «Каким должен стать новый социалистический театр?». В прессе излагаются мнения А. Луначарского, В. Мейерхольда, Н. Охлопкова, А. Таирова и других, но представления о таком театре даже среди деятелей искусств были глубоко различными. Известные архитекторы А. Буров, А. Гринберг, Г. и М. Бархины , братья Веснины и другие разрабатывают ряд проектов театров «нового типа» для крупных городов страны, вкладывая в их противоречивый образ свое мироощущение современности.
Летом 1930 года главный художник Большого театра СССР М.И. Курилко получил заявочное свидетельство ЦБРИЗа на изобретение новой системы театра «ТЕОМАСК». Вместе с архитекторами Т.Я. Бардтом и А.З. Гринбергом он разрабатывает проект Дома Науки и Культуры (ДНК) для Новосибирска. В начале февраля 1931 года в столичном клубе театральных работников состоялось расширенное заседание комиссии по рассмотрению проекта Большого театра Сибири. Видимо, здесь было задето самолюбие московских специалистов, а поэтому их выступления вылились в эмоциональное обсуждение вопроса – "Почему самый крупный театр в мире намечается построить в небольшом сибирском городке, который еще не нанесен на многие географические карты страны, а не в Москве или Ленинграде?» Главный режиссер Большого театра СССР Лапицкий, профессор архитектуры Морковников справедливо обосновали право сибиряков иметь такой огромный театр, который должен стать своеобразным уголком Москвы в этом далеком регионе.
Заказ от новосибирцев на несущие конструкции необычного театра поступил в «Гипрострой». Долгий путь проектирования предстоял этому уникальному зданию.
«Вечерняя Москва» 30 октября 1932 г. писала о нем: «Это будет громадный дворец, один зрительный зал которого своей площадью может перекрыть площадь Моссовета и свободно вместить в себя Большой Московский театр со всеми его постройками». Вот почему контроль за его проектированием сразу возглавил Большой архитектурно-художественный совет Москвы.
С самого начала возведения Новосибирского Дома науки и культуры, Сибстрин объявил себя шефом его строительства и организовал там регулярные лекции по всем «горящим» вопросам по повышению квалификации работающих. Приведу две цифры, чтоб показать, какой дефицит на стройке составляли инженерные кадры - из 120 человек ИТР, руководящих строительством, всего трое имели высшее образование, а среди рабочих из 350 человек большинство имели образование менее 4 классов.
Большой зрительный зал театра представлялся авторами проекта круглым в плане с купольным покрытием. Статистические расчеты, конструирование и метод возведения тонкостей сферической оболочки П.Л. Пастернак поручил выполнить Б. Матэри под его непосредственным руководством.
Наконец настал тот долгожданный час для Бориса Фердинандовича, который откроет ему дорогу в бессмертие. Смелость устройства купола над «Сибирским Колизеем» усугублялась его особенностями: он совершенно свободно лежит на круговой рандбалке, связывающей внутренние стойки радиально расположенных там рам кулуаров, окружающих купол, а на протяжении около 30 метров в него врезается сценическая коробка. Диаметр купольной оболочки около 60 метров, а ее толщина была назначена инженером равной 8 см. Таких тонкостенных железобетонных оболочек в природе не существовало!
Это был самый крупный купол в мире, а первый в стране гладкий железобетонный купол, возведенный в 1928 году над Московским планетарием, имел диаметр всего 28 метров и не мог стать аналогом для этой уникальной конструкции.
Архитектурно-конструктивная основа здания, запроектированная архитектором профессором А. Г. Гринбергом, доктором технических наук, профессором П.Л. Пастернаком и инженером Б. Матэри, полностью соответствовала театру массовых действий. Спустя год после начала проектных работ на так называемой «докторской экспертизе», перед учеными Москвы убедительно прозвучал доклад инженера Б. Матэри на тему: «Конструктивное решение железобетонных конструкций Новосибирского театра и методы их возведения». Всех интересовал вопрос, какие параметры купола получены после длительной его разработки, как решены сложные конструктивные узлы сопряжений оболочки театра с конструкцией сценической коробки (впервые проектировался усеченный купол, а не симметричный), как молодой конструктор разобрался в «игре сил» в этих ранее не встречающихся конструктивных формах. После его уверенных ответов на все вопросы последовало активное обсуждение предложенного им метода возведения опалубки купола и ее демонтажа после завершения бетонных работ. Предложенный метод Матэри покорил ученых. Суть его в общих чертах сводилась к следующему.
В центре круглого зала возводилась из бревен пространственная вышка, вертикальная ось которой совпадала с вершиной купола. В верхней части ее устраивалась подвижная площадка, под которой располагались десять домкратов. Конструкция опалубки предлагалась из двадцати девяти ферм сегментного очертания (пролетом около 30 метров), которые монтировались радиально одним концом на центральную стойку-вышку, а другим- на опорной кольцо. Они являлись несущим каркасов куполообразной опалубки, возводимой из качественных досок толщиной 18 мм.
- Да, в наше время есть свои Кулибины! - с заключительным словом выступил на техсовете профессор А.Ф. Лолейт, который одобрил предложения авторов проекта, а затем подписал заключение: «Можно начинать строительство купола театра».
Все лето 1933 года на бывшей Ярмарочной площади Новосибирска звенели топоры и пилы. Плотники-умельцы вначале собирали прямо на стройплощадке плоские сегменты фермы, а затем их попарно, с помощью распорок и диагональных связевых элементов, объединяли в пространственные блоки подъемниками, лебедками поднимали в проектное положение. В мае 1933 года Матэри из Москвы прибыл в Новосибирск для осуществления авторского надзора на Сибирской стройке. Знакомство с главным инженером строительства С.А. Полыгалиным, старшим производителем работ М.А. Кузьминым и старшим десятником Мешковым вселило уверенность в успех начатого дела. Когда над стройкой появился огромный деревянный купол, по нему, как муравьи, задвигались маляры, привязанные веревками к вершине купола, которые покрывали олифой весь верхний настил опалубки для уменьшения сцепления ее поверхности с бетоном. 28 сентября 1933 года на стройку прибыл Пастернак, и опять Матэри с главным инженером строительства Полыгалиным держали ответственный экзамен перед строгим ученым.
После осмотра выполненных в натуре железобетонных конструктивных элементов каркаса и опалубки купола в своем заключении Пастернак отмечал: "Строящийся театр в Новосибирске представляет по размаху и сложности своих конструкций одну из интереснейших и ответственных железобетонных сооружений не только в Союзе, но и во всей мировой строительной практике гражданских сооружений. Что касается устройства опалубки для купола над зрительным залом, он отметил, что производственную работу следует рассматривать как большое и новое движение в области устройства подмостей и опалубки для сферических куполов больших размеров. К моему глубокому удивлению, я убедился, что подмости нового типа тщательнейшим образом и добросовестно выполнены строителями… Твёрдо придерживаюсь моих первоначальных указаний при разработке проекта, что наилучшим и наиудобнейшим способом бетонирования купола является торкетирование… От применения двойной опалубки, о которой я в одно время говорил, надо окончательно отказаться".
В последних числах сентября тридцать третьего года началось бетонирование купола. Прогноз погоды обещал похолодание, а поэтому работы пришлось выполнять в три смены. Вначале новый метод – «торкетирование» - познавался с большими трудностями. Во-первых, необходимо было привыкнуть к импортным компрессорам и специальным «пистолетам»-распылителям жесткого бетона, к сложному перемещению этого оборудования по ярусам лесов. К наступлению морозов купол «упаковали» опилками и кошмой. И вот миновала первая протяжённая сибирская зима.
23 мая 1934 года в адрес строительства ДНК пришло поздравление от городского комитета ВКП(б) и горсовета с успехом на трудовом фронте - завершением работ по куполу. В приветствии говорилось: «…блестящая победа - завершение ответственейшего участка стройки - распалубки - и проведение испытаний железобетонного купола-оболочки Новосибирского театра - залог того, что коллектив строительства ДНК достигнет новых успехов в дальнейшем и окончит строительство театра к сроку, установленному 2-й краевой партийной конференцией».
В скромно оборудованном зале для торжеств, устроенном в вестибюльной части строящегося театра, собрались не только строители, здесь были их семьи, знакомые. После зачтения приветствия по случаю окончания возведения купола было оглашено постановление № 8174 крайисполкома о премировании лиц, отличившихся в этом благородном деле. Когда прочли «премировать конструктора расчётчика купола инженера Матэри месячным окладом» загремел оркестр, но музыку почти не было слышно. Многие стоя, восторженными аплодисментами приветствовали творца купола-рекордсмена, инженера с большой буквы! Вспоминают бывшие строители театра, ныне старожилы нашего города, что когда по команде главного инженера строительства С.А. Полыгалина завершалась распалубка купола, и все благополучие зависело от мастерства исполнителей этого ответственнейшего процесса, присутствующие с нетерпением ждали желаемого результата. В это время кто-то заметил, что среди работающих отсутствует Матэри. И вдруг его сразу заметили все. Его небольшая фигура гордо вырисовывалась на самой вершине купола на фоне весенних облаков. Он как «живой монумент» создателям Большого театра Сибири возвышался над городом, который спешил в будущее.
Подтверждение авторства великих ученых сохранилось в документах и технических источниках. Напомню слова из журнала «Проект и стандарт» (№ 1, 1935, Москва, с. 26) :
«Железобетонные конструкции и опалубка были разработаны в проектной организации «Гипрострой» (Москва) инженером Б. Матэри под непосредственным руководством профессора П.Л. Пастернака (купол, кулуары, портал и леса…).
Строительством руководил главный инженер площадки С.А. Полыгалин. Для технического надзора, увязки строительства с проектами и дополнительного проекирования был откомандирован на площадку (в Новосибирск) инж. Матэри (в 1933 г.)
Кроме того, Борис Фердинандович выполнил расчеты основной подвески (троса) главной люстры в зрительном зале и разработал подвесной плафон над сидящими в зале зрителями, который потом красочно оформили художники.
Более 80 лет здание театра украшает город, является историко-архитектурным памятником республиканского значения. И, несмотря на то, что оно построено не по первому проекту, оно по праву является архитектурным символом Новосибирска. И я искренне хочу, чтобы все поколения новосибирцев больше знали о театре и сохранили светлую память о тех, кто отдал все силы, чтобы наш город был красивым.
(1) Г.Чибряков. К истории создания монолитного ж/б купола здания НГАТоБ.
P.S. Мы требуем восстановить честь авторов проекта и исправить допущенную на мемориальной доске безграмотность.
Г.Г. Чибряков, профессор СГУВТ, академик ЕАЕН.
http://infonarod.ru/info/inzhener-materi
=========
Купол театра оперы и балета в Новосибирске знают все. Написал эту фразу и – зачеркнул. Банально. Перебрал еще полтора десятков вариантов для первой фразы и вернулся к первому. Да, банально, но зато сразу всем понятно, о чем пойдет разговор. Итак, купол театра оперы и балета в Новосибирске знают все. Уже много десятилетий он – самый яркий символ столицы Сибири, его история – удивительна, а судьба придумавшего его конструктора вдруг таинственно прерывается
Лепестки от авиастроителей
На минувшей неделе знаменитый театральный купол – пусть и ненадолго – снова оказался в центре внимания. Художественный руководитель театра Владимир Кехман сообщил о том, что Новосибирский авиационный завод имени Чкалова (входит в ПАО «Сухой») примет участие в ремонте уникального сооружения.
Для купола будет разработано эксклюзивное покрытие в виде лепестков, находящих друг на друга. Владимир Кехман еще в 2018 году говорил о том, что купол нуждается в ремонтно-реставрационных работах. В сентябре 2020 года министр культуры Новосибирской области Наталья Ярославцева рассказала, что в рамках перераспределения федерального ассигнования театр получит 246 миллионов рублей на ремонт и реставрацию купола. Другое дело, что сегодня очень трудно найти специалистов, которые смогли бы взяться за такую работу.
«Мы сейчас ведем переговоры с заводом «Сухого», чтобы они сделали нам, как и много лет назад, украшение – лепестки купола. Мы находимся с ними в переговорах, чтобы они сделали для нас эксклюзивное покрытие и эти новые элементы», – сказал Кехман. Он добавил, что ремонт планируется завершить в 2022 году. По его словам, облик купола останется прежним, однако для его отделки будут использованы более современные материалы.
Чтобы понять, каков масштаб предстоящей реставрации купола, давайте посмотрим на сам объект. Купол театра – главная конструкция здания. Он уникален и не имеет аналогов в мире. При диаметре 60 метров и высоте в 35 метров толщина его оболочки –- всего восемь сантиметров. Это самый крупный купол подобного типа в мире. Отношение толщины купола к его диаметру составляет 1 к 750-ти. Для сравнения: отношение толщины скорлупы куриного яйца к диаметру составляет 1 к 250-ти. То есть в масштабе куриного яйца купол был бы втрое тоньше скорлупы. Под этим куполом едва ли не полностью может поместиться московский Большой театр. Уникальная конструкция, без контрфорсов, ферм или колонн поддерживает сама себя.
Его уникальная конструкция спроектирована инженером Б. Ф. Матэри под руководством профессора П. Л. Пастернака. Купол свободно лежит на круговой рандбалке, связывающей внутренние стойки радиально расположенных рам кулуаров, окружающих купол. На протяжении 30 метров в него врезается сценическая коробка. При строительстве перекрытий купола не применялись контрфорсы и фермы. Такой способ был впервые применен в Европе. Сверху купол покрыт тысячей железных чешуек серебристого цвета.
В 1990-е годы при реконструкции здания восстановление покрытия купола стало особой проблемой, так как элементы первоначального покрытия выколачивались вручную по шаблонам. К сожалению, к 90-м годам специалистов такого уровня уже не существовало в стране, поэтому чашу купола решили изготовить по технологии, применяемой при строительстве самолетов. В результате рисунок поверхности купола был сильно упрощен, а часть элементов оказалась вообще не реализована. Рисунок оригинальной кровли был восстановлен только в 2005 году.
Много жизней сибирской оперы
Тут наш рассказ поделится на две части. Первая – это история собственно оперного театра в Новосибирске, а вторая – история его здания. И вторая история – куда более интригующая.
Идея создания оперного театра в Сибири возникла после Октябрьского переворота 1917 года. 1 ноября 1920 года в Омске оперой А. Бородина «Князь Игорь» открылся «Сибирский советский театр оперы и драмы» – крупнейший на тот момент провинциальный театр страны. Его штат составлял 522 человека! 140 человек – артисты оперы, 117 – драмы, 70 – симфонический оркестр, 185 – административно-управленческий аппарат. 30 августа 1921 года Сибревком принял решение о переводе театра в Ново-Николаевск. Он был переименован в «Сибирский государственный театр музыкальной драмы» (Сибгосопера). Предполагалось, что Сибгосопера будет выступать в построенном Доме науки и культуры, поэтому с 1932 года в её здании разместили театр «Красный факел», а Сибгосоперу отправили на длительные гастроли. После сезона 1934 года Сибгосопера была распущена.
15 января 1939 года Совнарком РСФСР принял постановление о создании оперно-балетной труппы в Новосибирске, основу которой составили артисты из Челябинска. Директор театра планировал уже 1 января 1940 года поставить на основной сцене первый спектакль, но окончание строительства вновь было перенесено, и первый год Новосибирский областной театр оперы и балета провел, гастролируя в Томске и Иркутске. Только с апреля 1940 года он начал работать в Новосибирске, не имея собственного «дома» и выступая на разных площадках.
К концу 1940 года строительство было практически закончено, велся монтаж оборудования. 25 января 1941 года в большом зале перед закрытым занавесом (работы на сцене ещё не были завершены) оркестр радиокомитета исполнил оперу Чайковского «Иоланта» в концертном варианте. Официальное открытие театра было запланировано на 1 августа 1941 года…
Вновь формировать труппу стали во время войны в 1944 году (к репетициям приступили в сентябре). Торжественно открыли театр только в победном мае 1945 года. 12 мая 1945 года театр открылся оперой «Иван Сусанин». По совпадению эта же опера, поставленная местными учащимися Ново-Николаевска в начале XX века, тогда еще под названием «Жизнь за царя», стала первой в истории всего города.
Народный артист СССР Зиновий Гердт после тяжелого ранения, полученного на фронте, долечивался в госпитале, который располагался в здании нынешнего Новосибирского университета архитектуры, дизайна и искусств. Он рассказывал, что, взирая на громадную стройку неподалеку, солдаты в госпитале спорили, что это: запасной Кремль или «секретная пушка, чтобы прямо отсюда по Берлину стрелять». «Я почему-то понял, что это театр – и это знак свыше мне, искалеченному и уже, казалось бы, бывшему актеру… Он для меня как талисман, как откровение!» – вспоминал через много десятилетий Гердт.
До сих пор бытуют легенды о том, что под Новосибирским оперным театром якобы был оборудован бункер для Сталина, из которого он руководил бы страной в случае, если Москва была бы захвачена врагом. На самом деле, подобные легенды бытуют едва ли не в каждом крупном сибирском городе. А вот что соответствует действительности, это то, что во времена войны в тогда еще недостроенном здании театра хранились эвакуированные из европейской части СССР экспонаты многих музеев: Третьяковской галереи, музея изобразительных искусств имени Пушкина, Этнографического музея, дворцов-музеев Пушкина и Павловска, Смоленской художественной галереи, музеев Новгорода, Севастополя, Твери, государственная коллекция скрипок из Большого театра. На площадях театра хранило свои фонды или работало 22 учреждения.
Новосибирск спас и легендарную панораму обороны Севастополя в русско-турецкой войне, которую вывезли на лидере эскадренных миноносцев «Ташкент» из уже осажденного Севастополя. В Новосибирске фрагменты панорамы обследовал главный художник-реставратор Е. Кудрявцев, выяснивший, что из 1610 квадратных метров общей площади живописного холста удалось спасти 1116 квадратных метров, то есть более двух третей с главными батальными сценами. На 86 кусках холста насчитали около шести тысяч пробоин и других повреждений, покрытых грязью, песком и пылью. После предварительной реставрации эти фрагменты, откатанные на деревянные валы, были доставлены в Москву.
В самом Новосибирске рассказывают легенду и о том, что якобы под театром находится «подземный город». Представители театра рассказывают, что когда-то под театром размещалась котельная, которая отапливала театр, и к этой котельной была проложена узкоколейная железная дорога длиной 20 метров, по которой вагонеткой доставляли уголь к котлам. Может быть, поэтому появилась легенда о железной дороге, уходящей в подземелье.
В действительности под оперным театром расположены два подземных искусственных озера, по шесть тысяч кубов воды каждое. Сооружены они на случай пожара и последний раз использовались в 2001 году, когда горел ЦУМ «Новосибирск».
37-й президент США Ричард Никсон, побывавший в ранге вице-президента в Новосибирске летом 1959 года, в своей статье «Россия, какой я ее увидел» уделил целую главу описанию своего посещения театра оперы и балета. Исполнение «Лебединого озера» он назвал «превосходным», а амфитеатр – «тщательно проработанным». В июле 1963 года о присвоении Новосибирскому театру оперы и балета звания академического ходатайствовал сам Дмитрий Шостакович. Времена меняются, появляются и другие культурные коды. Так, в ночь на 29 октября 2011 года группа руферов водрузила «Веселый Роджер» на флагшток купола театра. Пиратский флаг провисел над оперным до утра.
14 декабря 2005 году началась вторая жизнь Новосибирского оперного театра. В этот день состоялось открытие главного театра Сибири после масштабной реконструкции. Объем работ был огромен – общая площадь помещений составляла 40 663 квадратных метра. По своим размерам сцена новосибирского театра превосходит Большой театр. Рабочая площадь сцены составляет 1044 квадратных метра на ней может разместиться до тысячи человек. До реконструкции, большой зал вмещал две тысячи человек, концертный зал – 450, малый – 150. После ремонта число мест немного сократилось: в большом зале стало 1774, в концертном – 375.
Не меньшей трудностью при реставрации зрительного зала послужило исправление проблем акустики и света. Дело в том, что зал новосибирского театра известен как один из самых трудных для вокалистов: воздух, который необходимо «раскачать» певцу своим голосом (без микрофона), весит 35,5 тонны. Именно по этой причине Новосибирск не приглашал оперных звезд. Также из-за некоторых особенностей артисты плохо слышали оркестр, поэтому они все время вынуждены были стоять у самого края оркестровой ямы, оказываясь в затененной области. В театре также не было фронтального света, две осветительные ложи способны были охватить только 10 процентов сцены.
Театр начинается с демонстрации
А теперь вернемся к зданию театра. Собственно, задумывался этот проект отнюдь не театральным. Или, скажем так – не только театральным. И само понятие «театр» в те времена было совсем другим.
В июле 1928 года при Сибкрайисполкоме был создан Комитет содействия строительству «Большого театра Сибири» («Комсод»), который возглавили зампред крайисполкома И. Зайцев и председатель театральной комиссии, один из основателей Сибгосоперы В. Вегман. Комсод разрабатывал программу строительства, считая, что театр – «наиболее доступное орудие пропаганды идей социализма». Комитет заявлял, что «современный театр является буржуазным наследием со всеми признаками буржуазного характера, является театром интимного характера, со свойственным для него делением мест по удобству: ложи, партер, балкон, галереи. Современный театр не годен для массовых постановок и не рассчитан на массового зрителя».
Вначале речь шла о строительстве от‑ дельного здания для оперного и драматического театров и сибирской консерватории. Позже было принято решение строить большой культурный комплекс под названием Дом науки и культуры (ДНиК). Он должен был состоять из нескольких зданий, объединённых единством архитектурного замысла. В этот комплекс входили театр вместимостью 2 100 человек, он же место работы краевых съездов и конференций, научно‑исследовательский институт с лабораториями и конференц‑залами, краевой музей производительных сил Сибири с научными кабинетами, картинная галерея. Затем добавились библиотека на 400 тысяч томов, радиоцентр, радиостудия, конференц‑зал на 400 человек.
Проектирование поручили известному московскому архитектору А. Гринбергу, он пригласил театрального архитектора Т. Бардта и главного художника Большого театра М. Курилко. Ими была разработана и запатентована оригинальная система сценических действий ТЕОМАСС. В соответствии с этой системой «панорамно-планетарного театра», зрительный зал был устроен в виде амфитеатра на 2 600 мест, под трибунами которого находился тоннель. В нем на подвижных фурах могли передвигаться декорации. Аналогичное кольцо фур (меньшего диаметра) было устроено за сценой вокруг склада декораций. Кольца пересекались на сцене и врезались в поворотный круг. Декорации сцены предполагалось так же быстро убирать в боковые кулисы. По специальным пандусам на сцену могли въехать повозка, грузовик или даже танк. Партер на 600 мест при необходимости мог быть перемещен на сцену, а на его месте возникала подъёмно-опускная арена, трансформируемая для цирковых представлений, спортивных состязаний и водных пантомим. Кроме того, предполагалось, что через зрительный зал во время революционных праздников будут проходить… колонны демонстрантов! Проходя по площади со знаменами в руках, они должны были входить в один из подъездов театра и оказываться прямо на сцене.
На поверхность купола предполагалось проецировать кинофильмы, для чего инженером Минервиным был спроектирован специальный проектор. Такая архитектурная концепция следовала принципам «Театрального Октября», сформулированным В. Мейерхольдом.
Внешний облик театра был характерен для модернистской архитектуры: отсутствие декоративных элементов, чистота и строгость форм, строгость конструкций, ленточные остекление и балконы, легкие козырьки над входом, гладкий купол. 15 мая 1931 года Наркомпрос утвердил строительство заявочной стоимостью пять – шесть миллионов рублей.
22 мая 1931 года состоялась закладка здания. Уже в сентябре было закончено возведение каркаса вестибюля и устройство фундаментов опор зрительного зала и крыльев. К апрелю 1933 года была выполнена примерно треть намеченных строительных работ. Летом – осенью 1933 года была возведена опалубка и произведено бетонирование уникального купола, а в мае 1934 года опалубку сняли. К ноябрю 1933 года основные объёмы и конструкции здания были возведены. Предполагалось, что осенью 1934 года ДНиК примет делегатов съезда Советов Западной Сибири.
Когда летом 1932 года на первой выставке советской архитектуры за рубежом в Праге, Берлине, а затем в Париже был показан макет строящегося в Новосибирске ДНиК, зарубежная пресса отмечала, что его огромный купол превосходит по размерам купол Римского Пантеона и называла будущий театр «Сибирским Колизеем».
Однако как раз в это время в Москве были подведены итоги конкурса на строительство Дворца Советов, после чего произошло резкое изменение предпочтений советской архитектуры. Конструктивизм был запрещен. В Москве и Новосибирске прошли совещания по изменению стилистики ДНиК. В августе 1935 года Наркомпрос принимает решение отказаться от системы «панорамно-планетарного театра» и строить обычный оперный театр. Была разработана схема реконструкции, по которой уменьшался объём зала, удалялась почти вся механизация системы ТЕОМАСС. А в 1937 году начальник строительства театра Болеслав Ержембович, главный инженер Сергей Полыгалин и еще более десяти участников строительства за срыв невыполнимых сроков сдачи театра в эксплуатацию были объявлены врагами народа и арестованы. Большинство из них были расстреляны. Парадоксально, но в том же 1937 году макет новосибирского театра и его проект выставили в советском павильоне на Всемирной выставке в Париже, где они были удостоены высшей награды Гран‑при.
В годы войны не хватало ни рабочих рук, ни строительных материалов, специалистов и средств. Однако новосибирцы справились со всеми трудностями, и в 1943 году были завершены основные строительные работы, а зимой 1944 года главные помещения театра были признаны годными к эксплуатации.
Создатель на фоне облаков
Самое сильное впечатление на всех, конечно, производил купол здания. Его конструкцию и способ возведения разработал в 1930 – 1932 годы молодой инженер Б. Матэри.
Он родился в семье железнодорожника в Новороссийске, юность провел в Тамбове. Закончил реальное училище, потом с отличием – строительный техникум и получил ходатайство о выдаче путевки в вуз. Был зачислен в Московский институт гражданских инженеров, который в 1924 году стал факультетом МТТУ имени Баумана. Курс железобетона там читал знаменитый француз-профессор Лолейт. Он сделал огромный вклад в распространение железобетона в России, а разработанные им теории расчета снискали ему международную известность.
В 1929 году Б. Матэри защищает дипломный проект «Железобетонный ангар с покрытием из монолитных тонкостенных железобетонных оболочек». Отечественной литературы по этой теме еще не было, поэтому пришлось изучать не только техническую информацию, но и… французский язык. Руководитель дипломного проекта, доктор наук В. М. Келдыш (отец академика М. В. Келдыша) предложил ему трудиться в проектной столичной конторе «Гипрострой» под руководством профессора П. Л. Пастернака.
Вскоре Пастернак предложил Матэри участвовать вместе с ним в научной разработке ряда тем, а после завершения ряда объектов Магнитогорского металлургического комбината за Матэри закрепилась репутация ищущего, грамотного инженера, и ему была предложена самостоятельная работа.
В феврале 1931 года в столичном клубе театральных работников состоялось расширенное заседание комиссии по рассмотрению проекта Большого театра Сибири. Заказ от новосибирцев на несущие конструкции необычного театра поступил в «Гипрострой». Большой зрительный зал театра представлялся авторами проекта круглым с купольным покрытием. Расчеты, конструирование и метод возведения сферической оболочки П. Пастернак поручил выполнить Б. Матэри. Диаметр купольной оболочки был равен 60 метрам, а ее толщина была рассчитана инженером равной восьми сантиметрам. Таких тонкостенных железобетонных оболочек еще не существовало. Это был самый крупный купол в мире, а первый в стране гладкий железобетонный купол, возведенный в 1928 году над Московским планетарием, имел диаметр всего 28 метров.
Спустя год после начала проектных работ Б. Матэри представил доклад «Конструктивное решение железобетонных конструкций Новосибирского театра и методы их возведения». Метод возведения опалубки купола и ее демонтажа после завершения бетонных работ, предложенный Матэри, покорил ученых. Суть его сводилась к следующему. В центре круглого зала возводилась из бревен пространственная вышка, вертикальная ось которой совпадала с вершиной купола. В верхней части ее устраивалась подвижная площадка, под которой располагались десять домкратов. Конструкция опалубки предлагалась из 29-ти ферм сегментного очертания (пролетом около 30 метров), которые монтировались радиально одним концом на центральную стойку-вышку, а другим – на опорное кольцо. Они являлись несущим каркасом куполообразной опалубки, возводимой из досок толщиной 18 мм.
С заключительным словом на техсовете выступил профессор А. Лолейт, который эмоционально заявил: «Да, в наше время есть свои Кулибины!», а затем подписал заключение: «Можно начинать строительство купола театра».
Все лето 1933 года на бывшей Ярмарочной площади Новосибирска звенели топоры и пилы. Плотники-умельцы вначале собирали прямо на стройплощадке плоские сегменты фермы, а затем их попарно, с помощью распорок и диагональных связевых элементов, объединяли в пространственные блоки подъемниками, лебедками поднимали в проектное положение. В мае 1933 года Матэри прибыл в Новосибирск для авторского надзора.
Над стройкой появился огромный деревянный купол. По нему, как муравьи, задвигались маляры, которые покрывали олифой весь верхний настил опалубки для уменьшения сцепления ее поверхности с бетоном. В последних числах сентября 1933 года началось бетонирование купола. Прогноз погоды обещал похолодание, а поэтому работы пришлось выполнять в три смены. Вначале новый метод — «торкетирование» – познавался с большими трудностями. Необходимо было привыкнуть к импортным компрессорам и специальным «пистолетам»распылителям жесткого бетона, к сложному перемещению этого оборудования по ярусам лесов. К наступлению морозов купол «упаковали» опилками и кошмой. В таком виде он пере‑ жил первую долгую сибирскую зиму.
23 мая 1934 года в адрес строительства ДНиК пришло поздравление от городского комитета ВКП(б) и горсовета с завершением работ по куполу. В скромно оборудованном зале для торжеств, устроенном в вестибюле строящегося театра, собрались не только строители, здесь были их семьи, знакомые. После зачтения приветствия было оглашено постановление № 8174 крайисполкома о премировании отличившихся лиц. Когда прочли «премировать конструкторарасчётчика купола инженера Матэри месячным окладом» загремел оркестр, но музыку почти не было слышно. Многие стоя, восторженными аплодисментами приветствовали творца купола-рекордсмена, инженера с большой буквы!
Бывшие строители театра вспоминают, что когда по команде главного инженера строительства С. Полыгалина завершалась распалубка купола, все с нетерпением ждали желаемого результата. В это время заметили, что отсутствует Матэри. И вдруг его увидели сразу все. Его небольшая фигура гордо вырисовывалась на самой вершине купола на фоне весенних облаков. Он как «живой монумент» создателям Большого театра Сибири возвышался над городом.
Следует сказать, что Б. Матэри создал не только купол новосибирского театра. Он выполнил расчеты основной подвески (троса) главной люстры в зрительном зале и разработал подвесной плафон над сидящими в зале зрителями, который потом красочно оформили художники.
А вот дальнейшая судьба Б. Матэри совершенно неизвестна. Все попытки найти хоть какие-то сведения о том, что делал великий инженер в дальнейшем, ни к чему не привели. Может быть, кто-то из читателей «ЧС» прольет на это свет?
Подготовил Юрий БУМАГИН, «ЧЕСТНОЕ СЛОВО»
В статье использованы материалы Г. Чибрякова
https://chslovo.ru/2021/03/25/kupol/
===============
....в редакцию пришло письмо от Михаила Александровича Фролова. Он написал нам, что «в годы Великой Отечественной войны Борис Матэри был эвакуирован в Барнаул. Участвовал в переоборудовании заводов в алтайских городах Рубцовске и Каменогорске. С 1943 по 1946 год Матэри работал в Москве над восстановлением разрушенных предприятий. А в 1946 году был арестован и снова оказался в Сибири – был сослан в Новосибирскую область. «За что, почему – неизвестно, –- пишет М. А. Фролов. – Но хотя бы не расстреляли».
В дальнейшем, по сведениям М. Фролова, Б. Матэри работал в Новосибирске и в Кузбассе. Трудился в институтах «Промстройпроект» и «Кузбассгипрошахт». Занимался проектированием шахт, обогатительных фабрик и угольных разрезов. В 1956 году был награжден орденом «Знак Почета». В 1968 году он вышел на пенсию, а спустя четыре года – умер. Похоронен на Заельцовском кладбище Новосибирска.
Мы направили письма в институты «Промстройпроект» и «Кузбассгипрошахт» с просьбой проверить по архивам, работал ли в этих проектных организациях Б. Ф. Матэри.
Первым откликнулся главный инженер ОАО «Новосибирский Промстройпроект», почетный строитель России Юрий Куприянович Булдаков. Мы с ним, конечно, встретились.
«Я пришел в институт «Гипроцемент» в 1960-м. — рассказывает он, — Матэри работал в «Кузбассгипрошахте», потом это стал «Сибгипрошахт». В те годы начиналось время великих строек, и по все стране стали создавать «Промстройпроекты». В Новосибирске где-то в 1963-м были объединены такие технологические институты, как «Гипрошахт», «Гипроэнергопром», наш «Гипроценмент», НГПИ. Так мы с Матэри оказались в одной команде. Он был главным конструктором строительного отдела «Гипрошахт», а стал главным конструктором всего «Промстройпроекта».
Где-то в начале 1964-го Новосибирску понадобилась построить лыжный трамплин. Занимался этим наш отдел, с Матэри мы, конечно, в контакте работали, но ничего не согласовывали. Человек он был скромный, и хоть должность у него была большая, не лез в такие дела. Люди работают, они все сами знают и умеют. В районе 1964-го, летом, по-моему, мы вытащили этот трамплин на рассмотрение на институтский совет. Как главный конструктор Матэри, конечно, тоже присутствовал. Кто будет докладывать? Поручили мне, самому молодому, потому что проектом прежде всего занимался я. «А давай-ка т и рассказывай. Ты рисовал, чертил, считал, ездил в Москву согласовывать». Пришлось выступать. Матэри слушал внимательно, какие-то вопросы задавал, какие я уже, увы, не помню. Но помню, что это были очень точные, при этом очень корректные вопросы. Вот таким образом судьба с ним меня и свела. Был Матэри в то время уже в пожилых годах. Не в предельных, конечно, но лет так 50 — 60. У Бориса Фердинандовича был сын Валентин, он тоже работал в «Гипрошахт» и дорос до главного конструктора одного из строительных отделов. Потом Матэри вышел на пенсию, и в 1972 году умер. И вот еще продолжение истории. В 90-х я поехал в Рубцовск на предприятие, где плавили металл. Приехал, говорю «дайте чертежи». Мне приносят чертежи, смотрю, штамп стоит 1943 или 1944 и написано: главный конструктор Матэри. То есть он там под металлургию проектировал всю строительную часть…»
Разговор с Юрием Куприяновичем у нас получился долгий, и не только о Матэри. Булдаков работает в «Промстройпроекте» уже больше 60 лет и не собирается уходить на пенсию. У него столько интереснейших историй о многих важных советских стройках, так что об можно написать несколько отдельных интереснейших статей. Но вернемся к Матэри. В конце разговора Юрий Куприянович посоветовал обратиться к своему другу Геннадию Григорьевичу Чибрякову: «Хотя Гена с Матэри, в отличии от меня, вместе и не работал, но про Матэри и купол больше Чибрякова в Новосибирске не знает никто…»
И это действительно так. Все, что мы знаем о Матэри, мы знаем благодаря Геннадию Григорьевичу.
Чибряков человек крайне разносторонний. Выпускник НИСИ 1961 года. Архитектор, инженер, к. т. н. доктор и член-корр. РАЕН, до недавнего времени профессор кафедры строительного производства, конструкций и ландшафтной экологии НГАВТ. До этого работал в Красноярске, в Новосибирске – в «Сибакадемпроекте», «СибЗНИИЭПе» и других институтах. Прошел путь от инженера до главного конструктора и главного инженера проектов. В 1966 — 1969 у него была длительная командировка на восстановление Ташкента после разрушительного землетрясения. Затем Чибряков вернулся в Новосибирск, в «Новосибгражданпроект». В конце семидесятых его пригласили преподавать в НИСИ. В 1990-м стал депутатом Новосибирского областного Совета.
Работа никогда не мешала Геннадию Григорьевичу его увлечениям. Скажем, спортом — он к. м. с., был чемпионом, рекордсменом Новосибирска, НСО, ЦС «Водник» и Узбекистана по легкой атлетике. Чемпионом Новосибирска и Красноярска по гандболу. Участвовал в финальном турнире ЦС «Буревестник» по боксу. В числе же главных его интересов история, культура, музыка и театральная жизнь города. Он возглавлял Сибирское отделение Международного фонда гуманитарных инициатив, являлся генеральным директором фонда «Культура Сибири», до 1992 года был главой научно-технический совета по ремонту и реконструкции здания НГАТОиБ. А еще им написана масса статей и книг о спорте, культуре, истории, он член Союза журналистов РФ.
«С Матэри мы познакомились где-то на рубеже 70-х, — вспоминает Чибряков. – прихожу в музей театра, а там ходит какой-то интересный мужчина. Ниже меня ростом, седенький уже. Он меня сразу чем-то заинтересовал. «Что вы так на меня смотрите? – улыбается. – «У меня такое чувство, что я вас знаю» — «Вряд ли. Моя фамилия Матэри». — «Так это вы конструировали купол театра?» — «Да», — «Тогда в ближайшее время вы мне будете очень нужны». В то время я как раз плотно начал интересоваться конструктивными особенностями нашего театра. Как не крути, это сооружение — элемент нашей научной системы. Все наши достижения по железобетонным конструкциям берут начало именно в 30-е годы. Разговаривали мы с Борисом Фердинандовичем очень много. Он рассказал про всю свою жизнь. Школу, строительный техникум, учебу в Высшем баумановском училище. Потом познакомил со своим сыном Валентином, а сам исчез, видно со здоровьем было уже не важно…»
Именно благодаря Геннадию Чибрякову мы знаем основные факты биографии Матэри. И, конечно, историю создания купола.
«Спустя год после начала проектных работ на так называемой «докторской экспертизе», перед учеными Москвы убедительно прозвучал доклад инженера Б. Матэри на тему: «Конструктивное решение железобетонных конструкций Новосибирского театра и методы их возведения»… После его уверенных ответов на все вопросы последовало активное обсуждение предложенного им метода возведения опалубки купола и ее демонтажа после завершения бетонных работ. Предложенный метод Матэри покорил ученых…»
«В мае 1933 года Матэри из Москвы прибыл в Новосибирск для осуществления авторского надзора на Сибирской стройке…»
«В последних числах сентября тридцать третьего года началось бетонирование купола. Прогноз погоды обещал похолодание, а поэтому работы пришлось выполнять в три смены. Вначале новый метод –- «торкетирование» — познавался с большими трудностями. Во-первых, необходимо было привыкнуть к импортным компрессорам и специальным «пистолетам»-распылителям жесткого бетона, к сложному перемещению этого оборудования по ярусам лесов. К наступлению морозов купол «упаковали» опилками и кошмой…»
«Как проходил процесс бетонирования? – рассказывает нам Геннадий Чибряков, и чтобы мы все точно поняли, расчерчивает весь процесс на бумаге. — Кранов не было. По всему периметру сделали спирали. Работник со своим бочком подходил к большому баку, набирали бетон, и по построенному пандусу поднимался наверх. На шее у каждого была такая как бы «детская соска». Веревочка, круг и в нем штырь ровно восемь сантиметров. Работник подходит к опалубке, и начинал набрасывать на нее бетон. За ним шел следующий, проверял «соской»: если не хватает – добавлял, если лишнее – срезал и затирал. Процесс был практически непрерывный и очень долгий. Перед бетонированием, конечно, была уложена расчетная арматура. Ее диаметр от 6 до 10 мм в зависимости от зоны загружения купола. У каждого работника были полные карманы эдаких «пробок от шампанского», которые использовались для создания защитного слоя арматуры. «Пробку» укладывали, арматурные стержни связывали и затягивали. Так получился вязанный каркас. Когда бетонный работы закончилось, поверхность купола накрыли, чтобы бетон набирал прочностью. Спустя некоторое время пришло время распалубки. Посмотреть на это пришло много любознательный горожан. Двадцать девять ферм, поддерживающих бетонный купол по его периметру, одним концом были уложены на стены через «песочницы». Другим концом лежали на пространственной стойке. Под концами находились домкраты. Горожане действительно увидели Матэри на вершине купола. Такова была традиция всех великих инженеров. Когда снималась опалубка, они вставали на самое опасное место, тем самым, демонстрируя свою уверенность в надежности созданной ими конструкции. Под куполом ответственным процессом распалубки руководил главный инженер Полыгалин. По его свистку рабочие, находящиеся на пространственной стойке в центре купола делали на домкрате один поворот, а рабочие внизу на опорном кольце аккуратно из «песочниц» убирали стакан песка. Это позволяло опалубке плавно и равномерно опускаться от внутренней поверхности купола. До Новосибирска такого метода распалубке куполов не применялся нигде в мире. Да и таких безреберных, монолитных куполов тоже не было нигде…»
***
Что ж, сегодня о Борисе Фердинандовиче Матэримы знаем уже немножко больше, чем вчера. После, пожалуй, главного дела своей жизни –- купола театра оперы и балета, он работал в Кузбассе, Алтае, в Новосибирске. Еще кого-то, кто его хорошо знал, найти, видимо, будет трудно, но должны же быть еще и родственники, потомки. Сын, Валентин Борисович Матэри, по словам Чибрякова, «вроде бы умер в 90-х». Тоже, кстати, был замечательный инженер и изобретатель. И сегодня в интернете можно найти его патенты.
Что еще удалось узнать? Есть мнение, что родители Бориса Матэри были итальянцы, коминтерновцы, приехавшие в Россию после революции. Но вроде по известным фактам биографии родился он в России, учился в СССР. В 1923-м, когда он окончил техникум, ему было около 17 лет.
По свидетельству Михаила Фролова, Матэри в 1946 году был арестован и сослан в Новосибирскую область. Булдаков и Чибряков это не подтверждают. В интернете можно найти информацию о Следственных делах УКГБ по Москве и Московской области. Упоминается там и Матэри, арестованный в 1940-м. Но это Владимир Фердинандович Матэри, 1907 года рождения. Учитывая редкое сочетание итальянской фамилии и немецкого отчества не исключено, что это родной брат Бориса Фердинандовича.
Очень не хотелось бы, чтобы Александр Сергеевич Пушкин оказался прав. Поэтому, как мы уже писали, хорошо было бы найти место захоронения Бориса Матэри, и «подумать о достойном надгробии для создателя уникального в мировой истории купола». Как это сделали на могиле Николая Тихомирова… Хотя на наш взгляд, если говорить о Тихомирове, то он более чем заслуживает памятника и в центре самого Новосибирска.
Редакция «ЧС»
https://chslovo.ru/2021/04/29/kupolvseya3/