ИНФОРМАЦИЯ ПО ЛИЧНОМУ ДЕЛУ НЕСТЕРОВА ИВАНА ГРИГОРЬЕВИЧА О ЛИШЕНИИ ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ ПРАВ И ВЫСЫЛКЕ.
(Дело находится на хранении в Государственном архиве Новосибирской области: фонд Р-489, опись 1, д. 872)
Личное дело было заведено на кулака Нестерова Андрея Григорьевича (впоследствии имя исправлено на «Иван») Черепановским горсоветом Новосибирской области.
Формальным поводом для возбуждения дела послужили справки трех свидетелей (л.д. 2, 3, 4), поступившие в адрес Черепановского горсовета, двое из которых (л.д. 2, 3) именовали Нестерова Андреем, в связи с чем и дело было начато в отношении Нестерова Андрея (обложка дела).
Это ставит под сомнение достоверность представленных свидетелями сведений об Иване Нестерове, поскольку незнание ими его имени косвенно свидетельствует и о незнании обстоятельств, связанных с ним.
На обложке личного дела Нестерова И.Г. указано, что оно начато в августе 1933 года, окончено 25.01.1937 года, что не соответствует действительности: в материалах дела имеются и более ранние документы (л.д. 4, 5, 6, 7, 10, 12, 15, 16 об.).
Доказательств, что Нестеров И.Г. относится к категории кулаков (а именно так он фигурирует в характеристике Горсовета без даты), в деле нет.
Нестеров проживал с семьей в городе Черепаново, а не на селе, что подтверждается местом проведением описи и изъятия имущества.
Нестеров И.Г. не имел земельных наделов, не имел батраков, не давал крестьянам зерно в рост, не выбивал с них долги. Доказательств обратного в деле не имеется.
Он не имел лошадей, предметов, инструментария, технических средств сельскохозяйственного назначения (а поэтому они не были описаны и изъяты рай.фин.инспектором за неуплату налогов), хотя все вышеперечисленное является неотъемлемым атрибутом любого крестьянского хозяйства. Доказательств обратного в деле не имеется.
Доказательств связи Нестерова И.Г. с кулаками с. Зимовье нет. Это оговор с политической окраской. Доказательств, что кулаки этого села осуществляли посев зерновых для Нестерова И.Г., не имеется, в связи с чем утверждения свидетелей голословны и смехотворны.
Доказательств торговли Нестерова И.Г. сельскохозяйственной продукцией в материалах дела нет.
Нестеров И.Г. не мог быть отнесен и к категории кулаков-торговцев (как это указано в постановлении Черепановской районной финансовой инспекции от 08.05.1933г.),поскольку кулаком не был, и как кулаг торговлей не знаимался.
Доказательств, что Нестеров И.Г. был спекулянтом также нет.
Нестеров И.Г. не изобличался в скупке каких-либо товаров и последующей их перепродаже на базарах по завышенной цене в целях наживы.
Спекулянты по общему правилу не занимаются производством товаров, которыми торгуют. Нестеров И.Г. являлся кустарем-сапожникам (л.д. 7) и со слов свидетелей имел мастерскую (л.д. 2, 4, 5). Поэтому он теоретически мог торговать произведенной им продукцией, но данные факты не были подтверждены документально.
Допустимо предположение, что Нестеров И.Г. мог выезжать на базар с целью бартерного обмена своей продукции на другие товары или на продукты питания.  Это предположение материалами дела не опровергнуто.
Кроме того, как указывают свидетели (л.д. 7), Нестеров И.Г. одно время вместе с ними работал в системе потребительской кооперации (в Черепановской районной конторе «ОбьСоюза»).
Поэтому он мог выезжать на базары в качестве представителя этой конторы и официально торговать в разных торговых точках от этой конторы.
И в этом варианте налогоплательщикам должна была вступать артель, а не Нестеров И.Г.
Как дело обстояло в действительности, Черепановский горсовет не выяснял.
В личном деле нет объективных доказательства, что Нестеров И.Г. систематически использовал наемную силу.
Ему, как кустарю, ведущему трудовое хозяйство, в силу условий производства разрешалось пользоваться наемным трудом одного взрослого рабочего или двух учеников (последнее фактически ранее и имело место, что подтверждено свидетелем Небочиным).
Кроме того, кожевенная деятельность была преимущественно семейным бизнесом, поэтому в семье Нестерова им могли заниматься и пятеро его сыновей (по специальности они были сапожниками, что может быть подтверждено документами), а также его жена, и дочери.
Всех их «свидетели» могли ошибочно принимать за лиц, работающих у Нестерова И.Г. по найму.
Сведения о фамилиях и местах проживания лиц, наемный труд которых якобы использовал Нестеров И.Г., в материалах дела отсутствуют, что не позволяет идентифицировать этих лиц, а поэтому подтвердить показания свидетелей (л.д. 2, 4, 5) невозможно.
В личном деле нет сведений, был ли зарегистрирован Нестеров И.Г. в качестве налогоплательщика, а если был, то какова ставка по налогу и каким образом определялась сумма, облагаемая налогом.
В частности, в материалах дела не содержится сведений о методике расчета размера годового торгового оборота, выразившегося суммой 26000 рублей и недоимки в сумме 9910 рублей.
Углубленный анализ темы кустарей в кожевенном производстве 30-годов ХХ века (проведенный на основании различных научных источников и др.) показывает, что один кустарь- чеботарь/сапожник за неделю в среднем мог пошить не более 2-х или 3-х пар обуви, работая по 14 часов в сутки, что в месяц составляет до 12 пар, а за год – 144 пары.
При стоимости одной пары сапог (20 рублей, как указано в акте описи и изъятии имущества) годовой торговый оборот кустаря Нестерова И.Г. мог составить не более 2880 рублей (144х20=2880).
Это почти в 9 раз меньше размера годового торгового оборота, рассчитанного рай. фин. инспектором (26000 рублей).
Соответственно и величина налога, подлежащего уплате Нестеровым И.Г. (а это 34% от суммы годового торгового оборота, как определено рай.фин.инспектором) должна была составлять не 9910 рублей, в 9 раз меньше (т.е. не более 1101 руб.).
Вполне возможно, что эта сумма могла бы быть уплачена Нестеровым И.Г., что не повлекло бы за собой последующих описи и изъятии у него личного имущества.
Согласно материалам личного дела, у Нестерова И.Г. было изъято имущество на сумму 598 рублей, что явно свидетельствует о низком материальном уровне жизни его семьи, следовательно, и об отсутствии У Нестерова И.Г. крупных доходов.
Сумма расчетного годового торгового оборота от деятельности Нестерова И.Г. (26000 руб.) никак не вяжется с перечнем и стоимостью описанного имущества.
Как следует из личного дела, все показания свидетелей относятся к периоду 1925-1929 гг., а поэтому они не имеют никакого отношения к делу, начатому в 1933 году, результатом которого явилось лишение Нестерова И.Г. и членов его семьи избирательного права, изъятие их имущества и высылка.
По неизвестным причинам в характеристике Черепановского горсовета на Нестерова И.Г. (л.д. 1) период, за который был охарактеризован Нестеров И.Г. неосновательно расширен до рамок 1920-1932 годов.
Периоды деятельности Нестерова И.Г. в 1920-1924 годах и в 1930- 1933 годах, показаниями свидетелей не подтверждены.
Также документально не подтвержден факт якобы привлечения Нестерова И.Г. к суду за якобы хищение кож. материалов в период якобы его работы в одной из артелей (л.д. 1).
Можно предположить наличие оговора Нестерова И.Г. в целях выполнения Черепановским горсоветом сомнительных директив партии по вопросам раскулачивания, коллективизации и борьбы с нетрудовыми доходами.
С момента поступления в горсовет (07.04.1933г.) первых заявлений (именуемых «справками») на Нестерова И.Г. и до принятия президиумом Горсовета решения от 10.04.1933г. о лишении избирательных прав Нестерова И.Г. и членов его семьи, прошло всего два дня, что свидетельствует о предвзятости и заказном характере дела.
С момента вынесения решения о лишении Нестерова И.Г. и членов его семьи избирательных прав (10.04.1933г.) до момента описи их имущества (14.04.1933г.) прошло три дня.
В основу дела положены пояснения неграмотных или малограмотных граждан Машнока (Малинока), Клименко (л.д.2, 3) и др., которые расписаться толком не могли, не говоря уже о проведении ими какого-то расчета годового оборота от торговли, якобы осуществлявшейся Нестеровым И.Г. на базарах.
Подпись Машнока (Малинока?) на справке, удостоверенная Горсоветом (л.д. 2), не соответствует подписи Машнока (Малинока?) на акте описи имущества от 10 августа 1933 года (л.д. 10 об.), ошибочно подшитого в материалы дела Нестерова И.Г. и не имеющего к Нестерову И.Г. никакого отношения.
Есть основания полагать гр-на Машнока (Малинока?) подставным лицом горсовета (возможно, доносчиком на возмездной основе).
Установить, место проживания свидетелей по делу, а также, дат составления ими справок (л.д. 2, 3, 4, 5) невозможно, в связи с чем веры их показаниям (не подтвержденных ничем) быть не может.
Из материалов дела следует, что тексты справок, которые под нажимом, или будучи обманутыми, или по иным причинам подписали вышеуказанные свидетели, были подготовлены горсоветом заранее.
При этом после подписания справок свидетелями в них были внесены Горсоветом существенные дописки (причем другими чернилами и другим почерком) о сумме якобы годового оборота якобы торговой деятельности Нестерова (л.д. 2,3).
Место нахождения якобы имевшейся у Нестерова И.Г. сапожной мастерской не установлено, хотя это имело принципиальное значение.  Более того, приспособления для изготовления обуви, были описаны и изъяты из частного дома, в котором проживал Нестеров И.Г. с семьей, что ставит под сомнение наличие отдельной сапожной мастерской.
Не установлено и место нахождения коже-выделочной кустарной мастерской, фигурирующей в материалах, представленных свидетелями.
Сведений о проведении описи и изъятия какого-либо имущества по месту нахождения этих, якобы существовавших, мастерских Нестерова И.Г. в деле не имеется.
В частности, не были описаны и не были изъяты и проданы с торгов какие-либо кож. материалы и приспособления для выделки кож, что ставит под сомнение существование коже-выделочной мастерской.
Проверка заявления некоего гражданина (л.д. 8) о необоснованном включении в опись имущества ножной машины, не принадлежавшей Нестерову И.Г., не проведена, никакого решения по данному вопросу не принято, машина из описи не была исключена.
В материалах дела имеются существенные расхождения по числу членов семьи Нестерова, подвергнутых репрессиям.
Так, по протоколу президиума горсовета от 10.04.1933 года (л.д. 6) лишены избирательных прав 7 человек, в то время как по протоколу от 17.08.1933г.(л.д. 9) избирательного прав лишены только 3 человека (Нестеров И.Г., его жена и сын Алексей), которые и подлежали высылке.
Возраст практически всех репрессированных лиц в документах Черепановского горсовета существенно искажен (л.д. 6, 9), что подтверждается, например, документами сайта «ОБД Мемориал» по годам рождения сыновей Нестерова И.Г., погибших во время ВОВ.
Жена Нестерова И.Г.  по неизвестной причине оказалась старше своего мужа на 10 лет (л.д. 6, 9), хотя в действительности все было наоборот (что подтверждается возрастом умерших супругов на даты их смерти-по свидетельствам о их смерти).
Имя жены Нестерова И.Г.  в обоих протоколах заседания президиума горсовета не совпадает (л.д. 6 и 9), а в первом случае – еще и не соответствует действительному (что подтверждается свидетельством о ее смерти).
По материалам дела невозможно установить судьбу несовершеннолетних детей Нестерова И.Г., не попавших в число репрессированных.
Характеристика Горсовета на Нестерова И.Г. (л.д. 1) не имеет даты; в ней содержатся неподтвержденная документально информация 10-ти летней давности.
Как уже указывалось, места жительства и работы свидетелей по делу Нестерова И.Г. не установлены, что позволяет сделать вывод о возможной фальсификации Черепановским горсоветом своей доказательной базы.
Показания свидетеля Машнока (Малинока?) по фактам якобы имевшихся хищений (л.д. 2) кож. материалов из артели (где он якобы вместе с Нестеровым И.Г. работал) не проверены и поэтому не подтверждены.
Вопрос о привлечении этого свидетеля к ответственности за недонесение о факте ранее совершенного преступления (в соучастии?), либо по факту лжесвидетельства не рассматривался.
Из личного дела невозможно установить, были ли в действительности проведены торги изъятым у Нестерова И.Г. имуществом и каковы их результаты.
Судя по незаполненным актам описи и изъятия имущества (л.д. 11-об, 13-об, 15-об.) торги видимо не состоялись, хотя в деле имеется отметка рай.фин.инспектора о якобы состоявшейся продаже имущества с торгов 8 мая 1933 года.
В деле отсутствует лист дела № 11 (при фактическом наличии его оборотной стороны), в котором рай. фин.инспектору надлежало указать результаты продажи изъятого у Нестерова И.Г. имущества.
Судьба описанного имущества Нестерова И.Г. не может считаться установленной. Было ли оно продано «хозяйственным способом» – установить нельзя. Но сведений о внесении в кассу РайФО сумм от продажи изъятого у Нестерова И.Г. имущества в материалах дела нет.
Адрес нахождения дома Нестерова И.Г., указан неверно: по описи имущества от 14.04.1933г. (л.д.12, 12-об.) - это дом № 75 по ул. Р. Люксембург; по постановлению об изъятии имущества от 08.05.1993г. (л.д. 1, 16, 16-об.) - это дом № 72 по той же улице. Несмотря на близость номеров, сами дома территориально находятся в двух кварталах друг от друга.
Кроме того, никакого отношения к Нестерову И.Г. акт описи и изъятия имущества от 10 августа 1933 года у Доброгорского Андрея Гавриловича по адресу Каинская 62 не имеет (л.д. 10, 10-об.), поэтому он не должен быть подшит в личное дело Нестерова И.Г. 
В связи с этим есть основания полагать, что все манипуляции с документами проводились с неким умыслом. Возможно предположение, что изъятое у Нестерова И.Г. имущество (и, в частности, принадлежавший ему дом) было кем-то незаконно присвоено.