Тычковка, Сараи, Потаскуй… Из истории тюменских окраин XIX – начала XX вв.
С. Н. Кубочкин

ЗОЛОТО ЗА «МАЛИНОВЫЙ ЗВОН»

Есть в Бельгийском королевстве город Мехелен, по-французски его название звучит как «Малин». Этот город знаменит тем, что именно здесь в течение пятисот лет находился европейский центр колокольного производства. Малинские колокола получили признание не только в Европе, многие из установленных на русских церквях колоколов были отлиты в Малине. Отсюда и пошло выражение «малиновый звон», как признание высшей степени красоты звучания колоколов.

На Руси колокола выполняли важные общественные функции: ликовали, встречая победителей и знатных гостей, били тревогу, когда приближался неприятель или случался пожар, созывали народ к собранию и сопровождали церковные праздники. Благодаря этому колокол приобретал значение государственного символа, становился частью национального самосознания.

Иностранец, побывавший в Москве в начале XVII века, писал: «Церквей, монастырей и часовен в городе и за городом будто бы 4500. Не найдешь ни одной, где бы не висело по меньшей мере четырех или пяти, а в некоторых даже девяти или двенадцати колоколов, так что, когда они зазвонят все разом, то поднимается такой гул и сотрясение, что друг друга нельзя расслышать» (Цит. по: Пукначев Ю. Колокол // Наше наследие. 1991. V. С. 13.).

Путешественников, приезжавших в те годы в Россию, поражало не только обилие колоколов, но и их вес. К тому времени русские колокола в этом отношении превзошли западноевропейские. Если на Западе колокола весом 100-150 пудов считались редкими по величине, то в России такие были весьма распространены.

С XVII века русские колокольных дел мастера во многом превзошли западноевропейских мастеров. Андрей Чохов в 1622 г. отлил колокол «Реут» весом 2000 пудов, который сейчас украшает звонницу церкви Рождества Христова в Московском Кремле; Александр Григорьев, создатель Большого колокола Саввино-Сторожевского монастыря, навсегда признанного самым благозвучным колоколом России (1668 г., 2125 пудов); Харитон Попов, отливший Большой колокол Симонова монастыря в Москве, один из интереснейших по звучанию русских колоколов (1677 г., 1000 пудов). Трудами и умением Филиппа Андреева отлиты колокола Успенского собора в Ростове Великом: «Лебедь» (1682 г., 500 пудов) и «Полиелей» (1683 г., 1000 пудов); Флор Терентьев, создавший самый крупный из звучащих в наши дни колоколов «Сысой» (1688 г., 2000 пудов).

Когда свой именной колокол задумал отлить Алексей Михайлович, речь шла о 8000 пудов. Царский заказ выполнил в 1654 году Емельян Данилов. Его колокол звучал лишь несколько месяцев – в том же году он разбился от неловкого удара, Емельяна Данилова уже не было тогда в живых. Перелить громадный колокол вызвался Александр Григорьев, в будущем знаменитый колокольный мастер.

Григорьев блестяще справился с ответственным делом – колокол был готов за десять месяцев. За огромный вес и великолепный облик он получил имя – Царь-колокол. В 1701 году он стал жертвой большого московского пожара.

В 1730 году Анна Иоанновна повелела отлить колокол весом десять тысяч пудов. Через пять лет гигантский колокол отлил Михаил Моторин. Когда началось сооружение лесов для подъема бронзового гиганта, в Москве случился новый страшный пожар. Боясь, что колокол расплавится, сбежавшийся народ стал заливать его водой, раскаленный металл треснул, от колокола отвалился кусок.

Через сто лет, в 1836 году, Царь-колокол был поднят и установлен на гранитном пьедестале. Он так и остался самым тяжелым (около 200 тонн) из всех колоколов, отливавшихся когда-либо.

Знаток сибирской церковной истории Александр Иванович Сулоцкий в середине XIX в. писал: «С устроением церквей, монастырей и часовен в Сибири появились и колокола. За несуществованием долгое время по ту сторону Урала заводов колокола, как и всякая другая церковная утварь, туда были привозимы, да и теперь еще привозятся из России. В конце XVI столетия, во все XVII, в начале XVIII, или, лучше сказать, и до сих пор, сибирские архиереи, монастырские власти и прихожане, когда хотели завести при своих храмах хороший, или даже какой-нибудь, звон, обыкновенно заказывали лить колокола в Европейскую Россию или покупали готовые на заводах русских. Это доказывают сибирские летописи, а еще лучше надписи на самых колоколах. Взойдите на какую угодно из сибирских колоколен не только по Тобольской, но по Томской, даже Иркутской епархии, читайте надписи на колоколах, и вы увидите, что эти глашатаи общественного богослужения литы или в Вятке, или Костроме, или Ярославле, или Москве.

Этого мало: на сибирских колокольнях вы найдете колокола даже заграничной работы. Таких колоколов в Сибири доколе известно три: в Тюмени на колокольне церкви пророка Илии, в Томске при Благовещенском соборе и в Тобольске при церкви Богоявленской, иначе Богородицкой».

Сулоцкий был невысокого мнения о сибирских колокольных дел мастерах. Он считал, что лишь изредка «можно находить колокола и литые собственно в Сибири, например, в Тюмени, Туринске, Енисейске, при самых церквах, но они большею частью не благозвучны, некрасивой отделки и малого веса. Да лет двадцать девять тому назад лили близ Тобольска колокол к одной из градских церквей (Благовещенской), и как его слили, так и привезли на место – черный, неочищенный. Тут рабочие, устроив ворот и взяв в руки долота, начали было чистить; несколько дней скрып раздавался по целому городу; досталось и тем рабочим, которые приводили ворот и колокол в движение, а еще более тем, которые держали в руках долота, но с колоколом только и сделали, что весь его избороздили и исцарапали».

А.И. Сулоцкий привел еще один случай, происшедший в Омске в 1838 году, когда строящейся казачьей церкви понадобились колокола.

Явился «человек не без состояния, бойкий на словах и уже известный по Сибири колокольный мастер, где-то и там-то ливший колокола (впоследствии в некоторых местах, как слышно, перелопавшиеся). Строители церкви подряжают его слить 9 колоколов, начиная от маленьких, зазвонных, и до большого благовестного в 250 пудов. Выписана с Локтевского и Сузунского заводов медь (в количестве 400 пудов), приготовлены олово и другие материалы, устроена печь и проч., и проч., отлиты, наконец, и колокола. Но что же? Самый большой колокол, к огорчению строителей церкви, а еще более к неудовольствию и большим убыткам мастера, нужно было разбить и медь продать! У колокольного мастера недостало соображения вымерять предварительно слухи строившейся колокольни и сообразить, пройдет ли сквозь них заподряженный ему в 250 пудов колокол. Колокол действительно оказался гораздо шире слухов.

Впрочем, это еще не великая бы беда: колокол мог быть поднят, как это не очень давно и случилось на омской соборной колокольне, сквозь колокольню с самого ее низу; даже, говорят, казаки соглашались из-за колокола перестроить колокольню вновь. Но главное то, что мастер, сам признавший медь не совсем очищенною, даже выговоривший себе право на предварительное очищение меди и, однако же, затем вбивши, по поговорке, три русские сваи: «авось, да небось, да как ни будь», употребил медь неочищенную. Кроме того, и болван с формой для большого колокола были устроены небрежно: верхняя форма от тяжести чего-то, набросанного на нее, была одавлена и лопнула; часть меди без пользы утекла и пр. О последствиях всего этого можно догадываться: колокол вышел с раковинами, со скважинами в меди и со звуком дребезжащим, притом один край у него против прочих был на вершок длиннее и на 3/4 вершка тоньше. Вот каково в Сибири колокольное мастерство».

Лишь одно исключение сделал Сулоцкий для колоколов Восточной Сибири, отлитых устюжцами, колоколов Западной Сибири, отлитых на Туринском колокольном заводе, считая их качественными, благозвучными и с хорошей отделкой.

Во времена, описываемые Сулоцким, тюменцы еще не могли соперничать с уральскими мастерами, потому что лишь с XVIII века в Тюмени получили широкое развитие ремесла, связанные с обработкой металла.

Именно тогда появилось несколько семейных династий, занимавшихся литьем колоколов: Колокольниковы, Шапошниковы, Шмотины, Гилевы. Со временем некоторые из них прекратили заниматься этим ремеслом, отдав предпочтение более выгодным торговым делам.

Пожалуй, самой известной династией колокольных дел мастеров были Гилевы, которые со временем и достигли высочайшего мастерства в своей профессии.

Родоначальником династии считается Иван Иванович Гилев. По переписи прихожан тюменских церквей в приходе Ильинской церкви в 1806 году значится купец Иван Иванов Гилев 53 лет.

Было у купца три сына: Иван (1782 г. рождения), Василий (1784 г.) и Григорий (1790 г.).

На 1825 год средним сыном Василием Ивановичем Гилевым был объявлен капитал по 3-й гильдии в сумме в 8010 рублей. Его братья Иван и Григорий Гилевы, не объявив своего капитала, считались тюменскими мещанами. Они занимались колокольным делом, в котором им помогали с малых лет и дети.

Наряду с литьем церковных колоколов Гилевы занимались литьем поддужных колокольчиков. До нашего времени дошли поддужные колокольчики, отлитые в 1807 году Василием Гилевым и в 1820 и 1834 гг. сыном Ивана Гилева Поликарпом (1799 г. рождения).

В 1827 году по предписанию тобольского гражданского губернатора было поручено тюменскому городскому голове распорядиться о «зделании 6 небольших колоколов вышиною 4, а в диаметре со стенами 4 1/2 вершка для строящихся в Тарском округе этапных казарм». По проведенным торгам «испросил самую решительную цену здешний мещанин Иван Иванов Гилев за отлитие колоколов». Колокола были отлиты общим весом 2 пуда 23 5/8 фунта на сумму 95 рублей 13 коп.

Колокола, по-видимому, оказались хорошего качества, во всяком случае устраивали заказчика, потому что уже летом того же года строитель тарских казарм поручик Потанин обратился в Тюменскую Думу с просьбой «обвестить чрез рассыльных мещанина Ивана Иванова Гилева и протчих мастеров к явке в Думу, где учинить им крайнее убеждение на понижение цены в отлитии 6 колоколов, таких же, как тот Гилев отливал по распоряжению градского главы по 36 руб. 75 коп. с пуда».

Явились трое мастеров, и между ними был учинен торг. Иван Иванов Гилев запросил 42 рубля с пуда, мещанин Григорий Гилев – 36 рублей 40 копеек, а Василий Михайлов Шапошников – 36 рублей. Братья Гилевы, видимо, зная себе цену, от понижения своей цены отказались, и «отлитие колоколов осталось за мещанином Василием Шапошниковым по 36 рублей с пуда».

В 1830 году при рассмотрении в городской Думе вопроса о подтверждении прав на существование ремесленных управ, подтвердить их смогли лишь 18. Колокольных дел мастера не смогли составить свою ремесленную управу из-за малого числа мастеров. «Медного литья колоколов мастер Шмотин, иконописного один же, живописного и малярного один да ученик 1, следовательно, не составляет числа пяти человек ремесленников. Почему и не предвидится надобности установлять управы или цехи за силою ремесленного положения 4 статьи».

Странным образом в данные ремесленных управ за период с 1830-го по 1834 гг. не попал ни один колокольных дел мастер из династии Гилевых, тогда как есть подтверждение того, что в это время в Тюмени Гилевы работали. Так, в частном собрании ярославского коллекционера М.П. Савицкого есть ямской колокольчик, отлитый в Тюмени и имеющий надпись: «Лил в Тюмени мает. Гилев 1834 го».

Следующее упоминание о Гилевых появляется лишь во второй половине XIX в. В Тюмени «промышленная статистика учла в 1866 г. два колокололитейных завода. Первый из них, купца А.С. Гилева, отлил за год 36 колоколов общим весом 800 пудов, имея двух наемных рабочих. Второй – туринского мещанина А.П. Котельникова, купленный у мещан Шмотиных, – 30 колоколов».

На публичной выставке, проходившей в Тюмени в 1871 г., похвальные листы за колокола получили купец Василий Гилев – за колокол в 4 пуда 33 фунта и туринский мещанин Автоном Котельников – за колокол весом 5 пудов 31 фунт.

Другой представитель Гилевых Сергей Григорьевич, сын Григория Иванова Гилева, пошел по торговой части. К 1851 году 36-летний купец 3-й гильдии Сергей Григорьевич Гилев известен в Тюмени и на Ирбитской ярмарке. Коммерческая удача ему сопутствовала, и в 1867 году тюменский 1-й гильдии купец С.Г. Гилев построил на свои средства Затюменское приходское училище.

Документы свидетельствуют, что он ходатайствовал о присвоении выстроенному им приходскому училищу наименования «Александровское». По этому поводу в Тюменской городской Думе рассматривалось отношение штатного смотрителя тюменских училищ, которым он уведомлял Думу, что «желание купца Гилева о постановлении вывески на доме, приготовленном им под Затюменское приходское училище, может быть выполнено только с Высочайшего соизволения».

Двоюродный брат Сергея Григорьевича – Петр Иванович Гилев отличился на колокололитейном производстве, основав «Торговый дом П.И. Гилева».

Петр Иванович родился в 1816 г. Являясь внуком основателя династии Гилевых Ивана Ивановича, продолжил семейное ремесло. Первая жена его Ксения Григорьевна, урожденная Решетникова, была старше его на шесть лет. Детей у них не было. В 1859 году Петр Иванович овдовел.

Вторая жена Татьяна Дмитриевна была на 20 лет моложе. В метрических книгах Единоверческой церкви (Гилевы были единоверцами) за 1866 год значится, что 29 мая у тюменского мещанина Петра Иванова Гилева и законной жены его Татьяны Дмитриевны родился сын Константин.

Через год в семье Гилевых родился сын Иван, в 1869 г. – дочь Павла, в 1870 г. – сын Михаил, 27 января 1874 года – сын Семен. Все дети Гилевых получили образование: сыновья обучались в Тюменском Александровском реальном училище, дочь – в женской прогимназии.

Лишь в 60-летнем возрасте Петр Иванович Гилев вышел из мещанского сословия, объявив купеческий капитал.

В 1887 году на проходившей в Екатеринбурге Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке изделия завода купца Петра Ивановича Гилева получили почетный отзыв Уральского общества любителей естествознания.

Летом 1892 года в Тюмени вспыхнула эпидемия холеры, болезнь не жаловала ни бедных, ни богатых. 22 июля в возрасте 76 лет умер от холеры купец 2-й гильдии Петр Иванович Гилев и был похоронен на Текутьевском кладбище.

После смерти Петра Ивановича дело отца продолжили его сыновья Константин и Семен. Семейное предприятие получило название «Торговый дом П.И. Гилева сыновья».

Колокола «Торгового дома П.И. Гилева сыновья» выставлялись на сельскохозяйственной и кустарной выставке в г. Кургане в 1895 г.

Зимой 1896 года в возрасте 80 лет умер дядя братьев Гилевых – купец Сергей Григорьевич Гилев. Константину и Семену Петровичам было завещано движимое и недвижимое имущество: дом и магазины с товарами, банковский капитал, а также «святые иконы в серебряных ризах, равно серебряные разные вещи, разная посуда, скот, лошади и разные экипажи, упряжи».

А еще завещал С.Г. Гилев племянникам своим «вылить колокол в пятьдесят пудов и доставить в Ялуторовский округ Верхсуерской волости в село Крутищенское».

Последний пункт духовного завещания купца звучал суровым предостережением: «...а прочим родственникам моим, кроме определенного ничего не требовать и ни во что не вступаться, не производить никаких споров, а особенно тяжб, если кто дерзнет, то судит того бог».

Константин и Семен Петровичи Гилевы, унаследовав основной капитал своего дяди, вложили средства в модернизацию и расширение колокольного завода. Финансовое вливание сделало свое дело, и, несмотря на сильный пожар, случившийся на колокольном заводе в 1897 году, производство колоколов увеличилось.

В 1900 году Гилевы вместе с Машаровым, Жернаковым, Дементьевым, Сергеевым и Андреевым выступили соучредителями чугунолитейного завода.

В 1901 году братьями был выигран крупный заказ на литье колоколов общим весом более 9000 пудов для церквей в районе Сибирской железной дороги. За эту работу они были пожалованы Высочайшей благодарности.

Но главная победа братьев Гилевых пришла к ним в 1905 г. на Всемирной выставке в Брюсселе. Колокола, отлитые на тюменском колокольном заводе «Торгового дома П.И. Гилева сыновья», своим качеством, «малиновым звоном», поразили искушенных европейцев. Мнение устроителей выставки было единодушным – высшая награда. Так Большая золотая медаль и крест бельгийского короля попали в Тюмень.

Это был триумф. За всю историю лишь еще один тюменец добивался такого успеха – купец Михаил Калистратович Петухов со своими фруктовыми искусственными водами.

На Всероссийской промышленной выставке 1907 года в Ростове-на-Дону колокола Гилевых были также признаны лучшими.

Скупые сведения архивных документов дают представление о Гилевых не только как о предпринимателях, но и общественных деятелях, благотворителях. Воссоздать биографии Гилевых-Селиверстовых, помогла внучка Семена Петровича Гилева – Мария Николаевна Блинова.

Старший из братьев – Константин Петрович Гилев – избирался гласным Тюменской городской Думы в четырехлетие 1895-1898 гг., в 1903-1907 гг. он кандидат в члены городской управы, в 1907-1911 гг. – член городской управы. В течение нескольких лет состоял заместителем директора Тюменского общественного банка. Умер в 1915 году.

Семен Петрович Гилев с 1904-го по 1909 гг. состоял попечителем Букинского училища Тюменского уезда. За это время из своих средств выделил на отопление, освещение здания и на жалованье сторожам 1200 рублей, на ремонт здания училища – 2000 рублей.

За добросовестную службу попечителем был награжден золотой медалью «За усердие».

Состоял почетным смотрителем II Тюменского 4-классного училища. Избирался гласным Тюменской городской Думы в 1911-1915 гг.

Во втором браке Семен Петрович был по-настоящему счастлив. Он буквально обожал свою жену. Софья Степановна, урожденная Селиверстова, окончила Тюменскую прогимназию, великолепно музицировала, участвовала в самодеятельных спектаклях и костюмированных вечерах.

Без сестер Селиверстовых (Софьи и Клавдии) не обходилось ни одно музыкальное мероприятие в Тюмени: будь то вечер в приказчичьем клубе или выступление гастролирующих певцов, благотворительный вечер для сбора средств малоимущим ученикам или самодеятельный спектакль.

Практически все гастролировавшие в Тюмени оперные певцы выступали под аккомпанемент Софьи Степановны. В семье Гилевых сохранился рассказ о том, как, восхищенный виртуозной техникой игры на рояле Софьи Степановны, оперный певец Леонид Собинов после своего выступления подарил ей свою фотографию с дарственной надписью.

Младшая сестра Юлия свою судьбу связала с профессиональным драматическим театром. В 10-х годах XX столетия Юлия Степановна выступала как профессиональная актриса на сценах драматических театров С.-Петербурга.

У Семена Петровича и Софьи Степановны было шестеро детей, двое из которых умерли в младенчестве. Четверо остальных: Ольга, Семен, Степан и Софья, впитав с детства царившую в доме Гилевых атмосферу любви, добра и взаимного уважения, стали людьми, достойными своих родителей.

5 марта 1916 г. было создано торгово-промышленное товарищество на вере под фирмою «Товарищество Гилевых и К^°^», в котором участие принял, кроме Гилевых, Василий Лаврович Жернаков. Вновь образованное товарищество предполагало эксплуатацию колокололитейного завода и производство разного рода торгово-промышленных предприятий в пределах Российской империи. Было много планов, но случилась революция.

Гилевы остались в России, хотя это совсем не означало, что они приняли новую власть. Полный сил, энергии и замыслов, 45-летний Семен Петрович оказался не у дел.

До конца 1920-х годов Семен Петрович и Софья Степановна жили в Тюмени, потом переехали к старшему сыну Семену Семеновичу. С.С. Гилев был инженером-химиком, специалистом по производству стекла, работал на разных стекольных заводах: сначала на Воздвиженском, потом был переведен в Сылву.

Великая Отечественная война застала Семена Семеновича, а с ним Семена Петровича и Софью Степановну, в поселке Ертарском Свердловской области, где сын работал на местном стекольном заводе.

Семен Семенович ушел на фронт. В тылу было тогда нисколько не легче, особенно старикам. Софья Степановна умерла в Ертарке в 1943 году. Семен Петрович не смог перенести утраты, заболел. Его взял к себе младший сын Степан, крупный ученый-оптик, живший в Ленинграде. Там и умер в самом конце войны в возрасте 71 года Семен Петрович – последний из «колокольных» Гилевых.

...В 1992 году с Дальнего Востока в Тюмень были возвращены колокола тюменского завода Гилевых, которые на родине «малинового звона» – в Бельгийском королевстве были признаны лучшими в мире.